Космические приключения Ивара
Шрифт:
– Да это-то я и пытаюсь сказать! Я не могу этого сделать, хотя и сам рад бы убраться отсюда подальше! – не выдержав, закричал я на Рэя, а по щекам потекли предательские слёзы.
Если бы он знал, сколько лет я мечтал увести чей-нибудь корабль и просто улететь с этой треклятой замусоренный планеты, где сквозь постоянную дымку в небе даже солнца не видно! Сколько лет я мечтал бороздить просторы космоса, наслаждаться видами небесных тел, дышать или свежим отфильтрованным воздухом корабля, или просто наполненным кислородом воздухом какой-нибудь другой обитаемой планеты. О, если бы я только мог!
– Отставить
Шмыгнув ещё раз носом, скорее для проформы, я стал объяснять:
– У тебя корабль последней модели, наверняка и автоматика есть для построения маршрутов, и лазеры, чтобы расчистить путь, и защитная сетка на случай, если всё-таки какая-нибудь гайка врежется в корпус. «Воробей-19» не был на лету уже много лет, он, во-первых, требует технического обслуживания, которое стоит кредитов, а у меня их нет. Во-вторых, даже если его поставить на воздух, у него старое программное обеспечение, нет никакого оружия и даже механических щитов. Ни-че-го! В открытом космосе или для использования шаттла в качестве личного транспорта на планете с расчищенной орбитой, он вполне сносен, но попытаться на нём выбраться с Захрана – чистой воды самоубийство!
Всю эту тираду я выпалил на одном дыхании, однако она не произвела на Рэя никакого впечатления.
– Собирайся, – махнул он рукой. – Разберёмся по ходу дела.
Я заподозрил в его голосе неуверенность, но не стал акцентировать на ней внимания. В конце концов, мне предлагают выбраться с Захрана, кто я такой, что отказываться от такого шанса?
Глава 3. Прошлое Шантара
Должен признаться, что Рэй меня несколько удивил. Перво-наперво я ожидал, что мы будем решать, что делать с «Воробьём-19». Речи о том, чтобы лететь на его умершем личном «Тигре» не шло вовсе. Во-первых, мёртвый двигатель – это мёртвый корабль, это знал каждый, даже я. Во-вторых, военный истребитель цварга был рассчитан исключительно на одного гуманоида в отличие от «Воробья», на котором мы могли бы уместиться вдвоём и взять с собой ещё кое-какие припасы.
– Где у Шантара припрятано что-нибудь ценное? – прозвучало первым, что я услышал от цварга.
– Ну-у… у нас вообще не особо деньги водились, – замямлил я. – Разве что…
– Разве что? – подбодрил меня хвостатый цварг, впившись в меня глазами.
Он так подобрался и сощурил глаза, что я сразу подумал о том, что образ дьявола в захранских народных сказках был срисован с жителей Цварга. Приплюсовать к хвосту, клыкам и рогам их алеющие глаза, когда они злятся, так вообще от дьявола не отличить. А ещё, как я понял, цварги питаются эмоциями, и страх им нравится особенно сильно. Выходит, моё положение либо слишком безнадёжно, либо я редкостный мазохист, раз сам набился цваргу в попутчики. От последней мысли я глупо хихикнул.
– Ну, есть сервант с кубком и медалями, но он стоит на сигнализации, – протянул я, вспоминая всё ценное, что было в доме Шантара.
– Показывай!
Пока мы шли до дома, Рэй с гримасой брезгливости на лице рассматривал мутное серое небо, прошлогоднюю пожухлую траву и бормотал что-то про парниковый эффект и радиационное заражение грунта отходами, при этом он умудрялся слегка шевелить рогами и высоко поднимать свой массивный хвост, явно опасаясь его запачкать. Как только мы вошли в прихожую, в нос ударил отвратительный запах томасского тунца, которого я так вовремя и не успел съесть горячим, а он уже успел испортиться.
– Фу-у-у-у, мерзость какая! Тут что, кто-то сдох год назад, а у Шантара отбило нюх?
– Э-э-э-э, ну это мой сегодняшний обед, – почему-то отчаянно краснея, сообщил я. – То есть это было обедом. Я не успел его съесть, так как Шантар требовал от меня расчётов, а потом мы пошли в ангар…
Брови цварга взлетели вверх ещё выше, а мне стало совсем неудобно. Вообще-то томасский тунец – вещь весьма вкусная, если его есть сразу же, как только он приготовился. Это уже когда он остывает, он становится вначале невкусным, а затем и вовсе ядовитым.
– Теперь я понимаю, почему ты так отчаянно рвался со мной в космос, – покачал рогатой головой Рэй. – Когда мы прилетим на любую мало-мальски сносную в плане питания планету, я обязательно накормлю тебя настоящей едой, а не тем шлаком, коим пичкал тебя скряга Шантар.
В ответ мой желудок издал особенно громкую трель, а я лишь сглотнул набежавшую слюну. Эх, поесть бы!
Рэй без дополнительных указаний с моей стороны сам подошёл к серванту, достал из кармана собственного комбинезона коммуникатор бывшего наставника и бросил мне:
– У тебя, судя по всему, искусственных имплантов нет, но, тем не менее, отойди от меня подальше, не хочу, чтобы тебя задело в случае повторного срабатывания нанобомбы.
– Э-э-э? – вопросительно промычал я, тем не менее, пятясь назад ко входу в помещение.
В мозгу промелькнула позорная мысль о том, что, похоже, я не распознал сумасшедшего в инопланетянине. Неужели этот фиолетовый дьявол, тьфу, то есть цварг, сейчас добровольно запустит бомбу в своих руках?! Вот ведь дьявол! То есть цварг!
– Сигнализация на серванте настроена на коммуникатор Шантара. Сейчас произойдёт одно из двух: либо коммуникатор просто снимет сигналку, и мы сможем открыть дверцу, либо повторно сработает электромагнитная нанобомба. Во втором случае мне она ничего плохого не сделает, а вот сигнализация и вся электроника, которая находится в радиусе действия поражения, отключится. Собственно, желаемое мы получим при обоих раскладах.
И прежде, чем я успел крикнуть «подожди», Рэй что-то набрал на безнадёжно устаревшем коммуникаторе наставника, красный огонёк на серванте вспыхнул зелёным цветом, а затем потух.
– Ну, вот, что и требовалось доказать! – довольно потёр руки Рэй, а его хвост заходил ходуном от нетерпения. – Та-а-а-ак-с, что это? Кубок… хм…
Цварг с задумчивым выражением лица подбросил пару раз кубок в воздухе, а потом просто выкинул его за спину. Я бросился за предметом моих грёз, падая на живот и вытягивая руки вперёд, в последний момент ловя ценнейшую вещь.
– Ты что?! Может у вас на Цварге и не ценится золото, но у нас здесь на Захране это один из драгоценных металлов! Более дорогой и редкий – разве что платина! – негодованию моему не было предела.