Космический Апокалипсис
Шрифт:
Хоури лихорадочно искала точку опоры. Какую-нибудь точку в реальности, на которую могла бы положиться.
— А это? Что это такое?
— Маленькое приспособление, — ответил Фазиль, — сплетенное отчасти из реально существующих воспоминаний, которые Мадемуазель обнаружила у тебя и нашла подходящими для своих целей. Эта встреча, например. Разве она не напоминает тебе нашу первую встречу, любимая? Только та происходила во время высадки десанта на высоте 78, в дни кампании в Центральных провинциях, как раз перед вторым десантированием на полуострове Красном. Тебя прислали ко мне, так как мне требовался кто-нибудь для засылки в тыл противника, кто-нибудь знакомый с секторами, недавно захваченными войсками южан. Из нас получилась неплохая упряжка, верно? Отличная, в некоторых отношениях. — Он нежно погладил усики и снова крутанул глобус. — Конечно, я вызвал тебя сюда, вернее будет сказать — ОНА вызывала тебя сюда, не для того, чтобы предаваться воспоминаниям. Нет, разумеется. Тот факт, что и воспоминания ожили, означает, что определенная доза истины для тебя открыта — Вопрос в том, готова ли ты ее принять.
— Конечно я… — Хоури оборвала фразу. В том, что говорил Фазиль толку было мало, но ее больше волновало смутное воспоминание о другом месте, о страшном стуле в какой-то железной комнате. У нее было ощущение, что в этом воспоминании есть нечто недосказанное, есть какая-то ошибка в самом процессе раскрытия этого воспоминания. Ей казалось, что где бы ни находилась та комната, но она — Хоури — обязана быть там, чтобы присоединить свои усилия к какой-то борьбе, к чьему-то сопротивлению. И какая бы это ни была борьба, ей — Хоури — было ясно, времени не остается и она не должна терять его на то, что стоит у нее перед глазами.
— О, не беспокойся об этом, — сказал Фазиль, видимо, без труда читавший ее мысли. — Ничего этого в реальном времени не происходит. Да и в ускоренном времени Оружейной — тоже. Неужели с тобой никогда не случалось, чтобы кто-то реальный будил тебя, но его действия становились частью снящегося тебе сна, задолго до того, как ты просыпалась по-настоящему? Понимаешь, о чем я? Твой пес лижет тебе лицо, чтобы разбудить, а во сне ты падаешь за борт корабля. А ведь на этом корабле ты была еще задолго до падения в море. — Фазиль помолчал. — Память, Хоури. Память пробуждается мгновенно. Сон казался реальным, но он возник мгновенно, возник в тот момент, когда собака стала лизать твое лицо. Возникла проекция прошлого. Та, которую в реальности ты не переживала. Так и с этими воспоминаниями.
Упоминание Фазиля об Оружейной вызвали кристаллизацию концепции стальной комнаты. Хоури еще острее ощутила необходимость опять быть в том помещении, чтобы принять участие в драке. Детали ее все еще были туманны, но зато Хоури чувствовала всю важность своего участия в борьбе.
— Мадемуазель, — между тем говорил Фазиль, — могла почерпнуть множество обстоятельств из твоего прошлого, а многое могла и сочинить, исходя из единичного факта. Но она понимала: делу можно помочь, поместив тебя в такую обстановку, где обсуждение военных проблем окажется совершенно естественным.
— Военных проблем?
— Собственно говоря, войны как таковой. — Фазиль улыбнулся, что заставило кончики его усов встопорщиться, точно демонстрируя принципы строительства консольных мостов. — Но не такой, о которой ты читала. Нет. Боюсь, что для этого та война миновала слишком давно. — Внезапно Фазиль вскочил, оправил мундир и затянул пояс. — Пожалуй, нам лучше перейти в конференц-зал.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Край Неба, 61-А, Созвездие Лебедя, год 2483-й
(компьютерная имитация)
Конференц-зал, куда Фазиль привел Хоури, ничем не походил на те, в которых ей доводилось бывать раньше. Он явно был слишком велик для надувных палаток вообще и уж никак не мог помещаться внутри этой. И хотя Хоури неоднократно приходилось встречаться с различной моделирующей аппаратурой, она еще никогда не имела дела с такой, которая была бы способна показать то, чему она была свидетелем сейчас. Она занимала почти всю площадь пола — примерно 20 метров диаметром — и была окружена со всех сторон дорожкой с металлическими перилами.
Это была карта всей Галактики.
То, что делало изображение с точки зрения существующей и известной Хоури аппаратуры невозможным, заключалось в одном-единственном факте: глядя на карту, она получала — то есть каким-то образом усваивала — информацию о каждой звезде в Галактике, от самых холодных, еле теплящихся красных карликов, до самых ярких бело-голубых суперзвезд. И дело было не только в том, что здесь присутствовали все звезды Галактики, которые можно увидеть, когда на них совершенно случайно падает взгляд. Нет, их было несравненно больше. Просто, всю Галактику здесь можно было понять с одного взгляда. Хоури так и восприняла ее как единое целое.
Она могла запросто сосчитать точное количество звезд в ней!
Их было 466311922811. Пока она считала, один из супергигантов превратился в сверхновую, так что ей пришлось изменить итог.
— Это фокус, — сообщил ей Фазиль — Кодификация. В галактике звезд больше, чем клеток в человеческом мозгу если их запоминать, это заняло бы нежелательно большую часть ассоциативной памяти. Хотя это не значит, что ощущение всеведения не поддается имитации.
Картина Галактики была столь детальна, что назвать ее картой просто язык не поворачивался. Все звезды были изображены согласно своим качествам: цвет, светимость, размеры, бинарность, положение, вращение. И все это отражалось с абсолютной точностью, причем были отмечены еще и области формирования звезд — прозрачные, мягко светящиеся облака конденсированных газов, в которых мерцали угольки эмбрионов будущих светил. Были там и совсем недавно сформированные звезды, окруженные дисками протопланетного материала, а если того хотела Хоури, то открывался вид и на планетные системы, вращающиеся вокруг своих центральных солнц на невероятных скоростях, подобно микроскопическим моделям. Были там и совсем старые звезды, уже сбросившие скорлупу своих фотосфер, обогатив ими нищее межзвездное пространство и превратив его в основной протоплазменный резервуар, из которого когда-нибудь родятся будущие поколения звезд, миров и цивилизаций. Были там и останки сверхновых — регулярных и случайных, расширявшихся по мере охлаждения и излучавших свою энергию в мировое пространство. Иногда в гуще процессов звездной гибели Хоури могла наблюдать появление молодого пульсара, выбрасывающего пучки радиоволн на точных и почти не меняющихся диапазонах, работающего словно часы, брошенные в каком-нибудь всеми забытом императорском дворце, давным-давно заведенные в последний раз и обреченные тикать, пока их не остановит ледяная вечность. А еще видела она черные дыры. Одна из них (ныне еще спящая) находилась в центре Галактики, окруженная сопутствующими роями обреченных звезд, которые в один прекрасный день по крутым спиралям рухнут в недра дыры и дадут пищу для апокалиптического взрыва рентгеновского излучения в тот момент, когда их начнут рвать и перемалывать.
Но в этой галактической трагедии была заложена не только простейшая астрофизика. Хоури познала здесь гораздо большее, как будто каждый новый слой воспоминаний перекрывал прежние слои. Она узнала, например, что Галактика кишит жизнью, что миллионы культур разбросаны в квазибеспорядке по ее гигантскому медленно вращающемуся диску.
И все, что она видела, было прошлое. Далекое, далекое прошлое.
— На самом деле, — произнес Фазиль, — все это показывает состояние Галактики примерно миллиард лет назад. Если считать, что начало вселенной было положено за 15 миллиардов лет до этого, то миллиард — здоровенный кусок времени, даже считая по галактической шкале.
Они стояли рядом, нагнувшись над перилами, украшавшими дорожку, — совсем как парочка зевак, остановившихся на минуту, дабы полюбоваться своим отражением в темной воде пруда с утками.
— Чтобы дать тебе более четкое представление, скажу, что миллиард лет назад человечество еще не существовало, — продолжал Фазиль. — Больше того, еще и динозавров не было! Они появились где-то миллионов 200 лет назад, то есть примерно за одну пятую того времени, с которым мы тут имеем дело. Сейчас у нас тут примерно докембрий. Жизнь на Земле уже есть, но не многоклеточная. Если очень повезет, можно встретить что-нибудь вроде губки. — Фазиль снова поглядел на модель Галактики. — А вот в других местах дела обстояли иначе.