Космический дальнобойщик
Шрифт:
– Правда? – он был потрясен.
– Ага. У вас топливо кончилось.
– Как! Вы шутите!
– Нет. Просто перегорел показатель уровня топлива.
Африканец хлопнул себя по лбу.
– Вот черт. И после всех наших мучений и ползанья под машиной… – Он высунулся из люка и прокричал: – Люди! Оставьте то, что делаете! Наш друг показал нам, какие мы глупцы. – Он снова повернулся ко мне. – Старина, простите, что побеспокоили вас. КАКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ тупость с нашей стороны!
– Да это в принципе может… ух-х-х!.. случиться с каждым. Помогите-ка мне вот с этим, ладно?
Мы общими усилиями затолкали панель на место. Прорези для болтов, эти
– Я вот что хотел спросить, – спросил я небрежно, – вы что, какая-то религиозная группа?
Он просиял.
– Да! Мы телеологисты. Церковь телеологического пантеизма. Вы про нас слышали?
Человек, который гордится своей религией, заслуживает того, чтобы им восхищались.
– Нет, не слышал.
– Э-э-э. Ну хорошо, так мы как раз телеологисты и собираемся заселить эту планету. Мы как раз направляемся в Максвеллвилль.
Мы вышли наружу. Всего в этой компании было семь человек, не считая африканца, который, как я предположил, и был главой. Четверо из них – женщины, принадлежащие к разным расам. Одного из них, из оставшихся мужчин, я принял за австралийского аборигена.
– Для колонии вас тут не так уж и много.
– А мы передовой отряд. Остальные из нас потом появятся следом, по нашим стопам. Мы ответвляемся от коммуны на Хадидже, в конечном итоге мы надеемся перетянуть всех на Голиаф. Наше присутствие на Хадидже вызывает… м-м-м-м… досаду.
– Понятно. Вы собираетесь здесь завести хозяйство?
– Надеемся. – Сукума-Тейлор сказал мне, когда мы стояли и смотрели, как его люди опустошают мешки с песком и вытаскивают их из-под машины. – Собственно говоря, нам пообещали дать землю…
Со стороны одной из конических куч донесся вопль, который прервал наши рассуждения. Мы повернулись и посмотрели в ту сторону. Один из мужчин, который перекидывал землю лопатой, лежал на земле неподалеку от кучи. Он сражался с чем-то, что, по-видимому, схватило его. Его сотоварищ колотил это странное существо лопатой. Мы рванулись – вернее, попытались рвануться при повышенной силе тяжести – к этой группе.
Существо оказалось животным в полметра длиной, в металлическом на вид панцире, разделенном на отдельные сегменты. У него были клешни, как у краба, но на каждой лапе таких клешней было не по две, а больше. Три отдельных элемента были специально расположены природой для хватания и резания. Существо схватило щиколотку человека, который лежал на земле, в тесную хватку. Еще страшнее было увидеть, что в другой лапе существо сжимало лезвие, острое и блестящее, и им старалось раз за разом проткнуть ногу человеку. Тот, в чьих руках была лопата, отказался от попытки избить существо плоской стороной и стал пользоваться лопатой, как рубящим инструментом. После десятка ударов ему удалось разрубить существо надвое. Передняя половина продолжала сражаться. Подбежало несколько человек, и мы все одновременно постарались ухватиться за это страшное существо. Мы разодрали скотину, словно вареного рака. Я увидел, как еще один человек, тот самый австралийский абориген, сумел оторвать то щупальце, которое размахивало лезвием, ценой кровоточащего пореза на ладони.
Мне достался в драке боковой член этой твари, и я стал его рассматривать. То, что оказалось на вид чем-то вроде чеканного металла цвета меди, было обернуто вокруг мягкой, резинистой кожи существа. Миниатюрная броня. Собственно говоря, металл и был весьма похож на медь, может быть, с легким добавлением жести. Может, бронза. Броня была прикреплена чем-то вроде липкого черного клея, который показался, когда я отодрал броню от ноги. Кожа была песочного цвета, мягкая. Я стоял и сосредоточенно изучал ее.
– Их много!
Я поднял голову. Пока мы боролись с первым существом, множество их выскочило из той самой конусообразной кучи. Они выскакивали из нее, как капли лавы из вулкана, соскальзывая по крутым бокам конуса, кое-кто из них безумно кружился на солнце, но некоторые сразу установили, что нападать надо именно на нас, и они полетели навстречу, а лезвия сверкали на солнце. В одно мгновение их оказалось на месте около сотни.
Мы отступили к автобусу. Я сжег одного, который рванулся на нас с таким видом, как самурай, когда рвется в бой, крича «банзай!». Он вращал лезвием, а в глазах горела чистая лютая ненависть. После этого в пушке осталось на два выстрела. А эти все наступали. На нас шла волна. Двоих я застрелил, третьего затоптал в грязь, но сперва он пронзил мне щиколотку и ущипнул до крови за левую икру другим щупальцем. Я поднял его оружие. Это был меч, другого слова тут не найдешь, неправильной формы и довольно грубо сработанный, словно та же броня, но у него было острое лезвие, с которым надо было считаться. Щиколотка стала пульсировать болью.
Существа передвигались очень быстро. Они уже отрезали нам путь отступления к автобусу и вверх по мостику. Мы только могли отступать параллельно автостраде.
– Мы, кажется, потревожили их гнездо, – сухо заметил Сукума-Тейлор.
– Ты хотел сказать, их казармы, да?
Мы побежали, на миг схватки один на один прекратились. Они не отставали от нас, когда мы отступали, и, оглянувшись, я с изумлением увидел, что они выстраиваются в ряды для организованного преследования.
Что-то просвистело мимо меня.
Я услышал вопль и оглянулся. Чернокожая женщина лежала на земле, схватившись за затылок. Мы бросились назад, и я наклонился над нею. Снаряд оставил на коже ее головы кровавую рану. Рядом я увидел нечто блестящее и нагнулся. Это был кусочек мягкой меди величиной с виноградину. На более близком расстоянии девушка могла бы получить и более серьезную рану. А так она отделалась просто легкой контузией. Я посмотрел на море ползущего на нас металла в поисках источника артиллерийской атаки. Из того, что я видел, они стреляли в нас из орудия, похожего на пращу, которым управляли три существа. Двое держали концы длинной эластичной ленты из черного материала, возможно, какая-то разновидность того же вещества, из которого они делали клей для своей брони, а третий оттягивал середину ленты назад метра на три. Сила отдачи от ленты была вполне достаточна, чтобы превратить ее в грозное оружие.
Еще один шарик прожужжал мимо моего уха. Артиллерия надвигалась, прыгая огромными скачками вперед после каждого выстрела. Я помогал нести девушку, которая почти потеряла сознание. Кругом не было никакого подходящего места для укрытия, только другие гнезда-конусы. Жара была такая, что она перестала просто оглушать меня – она вытягивала прочь мои силы. Остальные выглядели так, словно вот-вот упадут, теперь никто из них не потел, потому что все жидкости тела достигли кожи и испарились. Они слишком давно находились на открытом воздухе. Во мне все еще был пот, но кран, что называется, был вовсю открыт. Чувство полета и нереальности навалилось на меня – это действовала гипервентиляция.