Космический ганфайтер

Абердин Александр М.

В середине кают-компании имелось достаточно много свободного места и некоторые хойниро-мужчины заявили, что они с удовольствием станцуют, если им кто-нибудь подыграет им. Музыканты нашлись тут же и хомо впервые увидели, что хойниро не только отличные канониры, но ещё и прекрасные танцоры, умеющие совершать головокружительные акробатические прыжки и пируэты. Хойны, быстро уловив мелодию, сняв с рук перчатки громко щёлкали в такт пальцами, как кастаньетами, и подпевали высокими, чистыми голосами, в которых не слышалось характерного скрипа.

Когда танец закончился, Дядюшка Сальве, похлопав по плечу Кесашью сидевшую на кушетке между ним и Ником, громко крикнул призовому пилоту "Оффенсио":

– Никки, дружище, а ведь они прекрасные танцоры и певцы! Чёрт, хойниро живут рядом с нами уже сотни лет, а мы так и не знаем о них почти ничего. Ты на многое открыл мне глаза.

Николаю всё же удалось поспать в эту ночь несколько часов, но рано утром ещё за час до подъёма его разбудил адъютант Дядюшки Сальве и сообщил, что его просят срочно прибыть на Рианон, чтобы он возглавил целую эскадру и вместе со своей командой прибыл на "Оффенсио". Даже не позавтракав, он отправился на базу "Парка Тиу", где собралось несколько тысяч человек, включая главных фанатов и фанаток этой команды, и началась совсем уж сплошная карусель, в ходе которой ему пришлось испытать всё начиная от эскорта, состоящего из двухсот пятидесяти мечей, встретивших их на подходе к "Оффенсио", вплоть до праздничного бала, хозяином которого был он, а не Дядюшка Сальве, передавший ему бразды правления. Его команда восприняла назначение своего лидера призовым пилотом линкора с воодушевлением, а все ранее завоёванные им призы, погуляв по рукам членов экипажа "Оффенсио", заняли своё место на полках в парадной кают-компании.

Хрустальные графины оттуда на время убрали, чтобы их не утащили фанаты команды "Парк Тиу".

Хотя в это никто не верил, но президент Сардак и адмирал Регер, вручив награды офицерам "Оффенсио" за их вклад в дело борьбы с энергонами, не удалились немедленно, а остались на борту линкора. Однако, куда больше рядовые космолётчики и офицеры радовались не наградам, а сувенирам, подаренным им на память космос-командором Кесашью, подобранным не только с любовью, но и со знанием характера и привычек каждого из более, чем трёх с половиной тысяч членов экипажа. Праздник на борту "Оффенсио" продлился с десяти часов утра и почти до полуночи. Незадолго до его завершения по рукам пустили большую адресную книгу, в которой каждому предлагалось оставить свою запись, ведь это был ещё и первый званый вечер, который устраивал космос-командор без всяких условностей Ник Сильвер. В полночь праздник закончился и линкор вошел в режим боевого дежурства, но на всех боевых постах ещё до самого утра раздавался громкий смех и радостные крики и лишь утром с подъёмом началась обычная рутина очередного дня в глубоком космосе.

Глава 15. "Грязный крейсер".

Учёба в академии заняла несколько больше времени, чем предполагал Николай, но он сам продлил её на три месяца, поскольку нахождение на "Оффенсио" сразу в двух ролях, – курсанта и призового пилота, давало ему множество преимуществ. "Мечта Тиу" стояла в адмиральском ангаре рядом с "Одор меллеус" и он в любое время суток мог надеть дуритовый космокомбинезон, сесть в пилотское кресло стрелы и отправиться на ней куда угодно, всё равно ему зачитывались все лётные часы.

Дядюшка Сальве расстарался и на "Оффенсио" пригнали пару новеньких мечей, один из которых был передан ему. Хотя от него этого никто не требовал, он первым же делом разобрал свой новый меч буквально до винтика, а потом собрал заново.

Учебных полётов в дни своего пребывания на "Оффенсио" Николай уже не совершал, так как все хойны-инструкторы, как одна, в голос заявляли, что им самим впору учиться у него мастерству. Вместо этого он вывозил вместе с хойнами в рейды своих однокурсников и в одном из таких рейдов они нарвались на энергонов.

Хотя этот домашний для Империи район галактики и считался одним из самых спокойных, на них, как всегда внезапно, навалились сразу тридцать красных зубцов и Николай дал им первый в своей жизни бой. Красные, полагаясь на своё численное превосходство, напали на них с ленцой и как бы нехотя. Ответом же им было то, что пятнадцать мечей, сразу же взвинтив темп, буквально в течении каких-то сорока трёх минут их разгромили. Даже юному космос-лейтенанту Фаверу, когда-то заговорившему с Николаем о страхе, удалось записать на свой счёт два зубца и тот после этого стал в глазах всех остальных курсантов героем, хотя Ник Сильвер в этом бою сбил восемь зубцов, причём один, оставив поле боя пытался смыться но не сумел, так как он разнёс его в клочья с такой дистанции, что это было больше похоже на чудо и при этом у него на хвосте висело четыре зубца.

Им тоже досталось в этом бою. Меч Николая получил три заряда в корму и лишился двух пушек, но обошлось без ранений. Семеро пилотов-хомо были ранены, двое довольно тяжело, правда, отправляться на Рианон отказались, предпочтя планетным лекарям тех, которые имелись на борту "Оффенсио", и лишь одни только хойниро не получили ни единой царапины, хотя именно они и проделали основную работу. Но всё же больше всех зубцов в этом бою сбил Ник Сильвер, за что и был награждён, как и курсант Фавер, отличившийся в этом бою, орденом "Мужества" третьей степени, но курсанту при этом было ещё и присвоено звание космос-капитана и теперь уже полного, а не временного, так как он и без того подписал контракт с имперским космофлотом и подал заявление нести службу на "Оффенсио". К тому же ему зачли этот бой, как патрульную практику и он таким образом досрочно закончил академию, хотя ему ещё оставалось провести два званых вечера и доказать всем, что он джентльмен.

Космос-капитан Фавер пребывал вне себе от гнева, когда того же не был удостоен его боевой друг и наставник Ник Сильвер. Своим однокурсникам он только и рассказывал о том, какие чудеса творил Ник, громя атакующие порядки энергонов и не давая им завершить ни одного манёвра. Ещё он при этом говорил, что принцу только за одно то, что он столкнулся в космосе с энергонами, тут же прицепили бы на мундир орден "Герой Империи". Парню было невдомёк, что такое решение стоило его другу нескольких сотен тысяч кредитов, поскольку на начальника академии сильно давило командование космофлота, которому было начхать на все интриги принца Конде. Чтобы у Аркуса Фавера не возникло проблем, Николай предложил ему провести два последних званых вечера вместе, один приурочив к их первой победе, а второй два месяца спустя сделав благотворительным. После этого Аркус отправился на "Оффенсио", а он стал ждать назначения на патрульную практику, на этот раз уже с некоторой тревогой.

Тревога Николая была вполне обоснованной и вскоре подтвердились его самые лучшие ожидания, вместо "Оффенсио" Ника Сильвера отправляли на "Эксплараториус", тяжелый атакующий крейсер особого отряда военно-космических сил Империи, временно приданный академии, о котором ходили не совсем лестные слухи. На борту этого крейсера не было ни одного пилота-техноэмпата из числа людей, одни только Серые. Почти весь его экипаж кроме командного состава состоял из наёмников, а командовал ими никто иной, как космос-командор Лакус Конде, дядюшка Августа Конде, получившего назначение на этот же крейсер. Хотя на душе у него было тревожно, ведь он отправлялся в логово врага, Николай ликовал – принц всё же не выдержал и первым сделал свой ход. Перед отправкой на крейсер ему предоставили две недели отпуска и он провёл их на Стилане, в Астраурбисе, но не в праздности, а в напряженных тренировках.

На это задание его провожали, как на войну, причём заранее проигранную. Папочка Храмми был категорически против, но Николай лишь молча покрутил пальцем у виска, когда он высказал это вслух, а Витька Прапор глубокомысленно сказал: – "Кто не рискует, то не пьёт шампанского и не трахает королеву". Ролло не выдержал и завопил: – "Прапор, ты меня уже достал! Ты хоть понимаешь, что Ник лезет в пасть тигра?", на что тот не моргнув глазом откликнулся: – "Подумаешь, проблему нашли.

Ты бы лучше этих придурков пожалел, Ролло. Это ведь не у Мудреца возникли трудности, а у них и мне этих болванов искренне жаль. С куда большим удовольствием я полезу в реку, кишащую крокодилами, чем встречусь с Мудрецом, вышедшим на тропу войны, если я не иду по ней вместе с ним." Храму и Ролло трудно было это понять, но все друзья Николая были совершенно спокойны и даже Партизан дал ему на первый взгляд идиотский совет, сказав спокойным тоном: – "Коля, ты только не вздумай корчить из себя лоха, чуть что не так, бей в дыню первым.