Космический Гольфстрим
Шрифт:
— Это парадоксально, но…
— Но факт? — подхватил Нескуба и испытующе взглянул на собеседника. Тот не выдержал взгляда, отвел глаза в сторону, губы его вздрогнули, будто он хотел что-то сказать, но не решился.
«Все ясно: психическое расстройство, — подумал Нескуба. В условиях бесконечных стрессов нетрудно и свихнуться… Тревожно-маниакальное состояние…»
Между тем Лойо Майо объяснял дальше:
— Такому парадоксу содействовала большая концентрация массы, что неминуемо вызвало искривление пространства…
В глубине обзорного экрана Нескуба заметил гроздь золотых точек — далекие звезды посылали весточку о своем существовании.
— Наступил
— И теперь миллиарды звезд спрессовались в одну элементарную частицу. Не так ли?
— Нет, здесь не то. Наши галактики помещаются в этой элементарной частице.
— Ай-я-яй! — сокрушенно покачал головой Нескуба. — Бедные галактики! И наша Земля там, человечество, цивилизация… Не тесновато ли им в таком объеме? Да вы не отчаивайтесь… Изображая улыбку, Нескуба встал, обнял астронома за плечи. Выше голову! Мы ведь пока тоже не спрессовались в какой-нибудь электрон, а остаемся людьми.
— Мы выскочили оттуда… — смущенно проговорил Лойо Майо, высвобождаясь из объятий Нескубы. — Понимаете — выскочили через горловину так называемой черной дыры, так что… непосредственной угрозы… пока нет… Не надо волноваться…
«Это открытие травмировало психику капитана, — в свою очередь подумал астроном, — вон как отреагировал… Не нужно было так прямо… как лазерным лучом… Вероятно, стоило позвать Илвалу…»
— Я не волнуюсь, — сказал Нескуба. — Но вы ведь сами говорите: явление парадоксальное… Ну хорошо, хорошо, идите отдыхайте, а звезды… звезды тем временем могут еще высыпаться из этой гравитационной ловушки, и все станет на свои места.
Лойо Майо попятился к выходу, с подозрением поглядывая на капитана. Догадался, что тот думает о нем, и это только подтвердило его собственное предположение о психике Нескубы: ведь сумасшедшие считают ненормальными всех, кроме себя.
— Да-да, — бормотал астроном, — вы тоже отдохните… Все крайне переутомлены.
Нескуба шел за ним до самого выхода, заслоняя собой экран, и все беспокоился: «Только бы он не заметил скопления звезд, только бы не заметил…» Закрыв массивные двери, вздохнул, вернулся на свое место у пульта. Черная фотография, принесенная астрономом, почему-то тревожила, мозолила глаза, и он резко отодвинул ее в сторону. Какая-то бессмыслица — Метагалактика в элементарной частице! Бесконечно большая масса замкнута в бесконечно малом пространстве. А луч? Как он мог вырваться оттуда? Ну и фантастика! Игра больного воображения, и больше ничего…
Перевел взгляд на обзорный экран и даже улыбнулся. Вот она — Вселенная. А вот и новая Галактика, а он болтает о какой-то элементарной частице! Да, свихнулся, бедный, не иначе.
Нескуба соединился с каютой Илвалы, но психолога не оказалось на месте. Передал радиовызов по всему кораблю, и минут через десять Илвала явился.
— Взгляни, — капитан указал на черную фотографию и пододвинул лупу. — Это принес Лойо Майо.
Илвала улыбнулся:
— Знаю, я как раз от него.
— Ну, как он там?
— Беспокоится, что травмировал твою психику.
Теперь и Нескуба рассмеялся, его широкая, как опахало, борода задрожала.
— Какой же ты ставишь диагноз? Не pseudologia phantastika? [8] Жаль, если такой ученый…
— Не торопись с выводом, Гордей. — Илвала сел рядом с Нескубой, повертел фотографию в пальцах. — Это ведь документальный снимок, и он содержит информацию.
— Какую? О чем?
— О структуре Вселенной.
Нескубу
— Что здесь происходит? И ты туда же?
8
Фантастическая псевдология — сообщения о событиях, которых не было в действительности, при искренней убежденности в их истинности.
— Видишь ли, капитан, они там в обсерватории ни на минуту не прекращали наблюдений. Можем ли мы им не доверять? Почему?
— А вот почему! — Гордей резким движением руки указал на обзорный экран, где отчетливо видно было скопление звезд. Однако на Илвалу это не произвело впечатления.
— Я не астроном и не физик, дискутировать с тобой не собираюсь. Вызови специалистов, а я послушаю. Интересно: что они скажут?
Нескуба с удивлением посмотрел на психолога, но склонился над микрофоном внутренней связи. Вызвал астрофизика Хоупмана, Идерского и, естественно, астрономов. Лойо Майо явился на этот раз со своим коллегой — Александром Осиповым, который все время хмурил брови. Сам Лойо Майо казался спокойным, едва ли не равнодушным, но по тому, как дрожали у него пальцы, когда брал он в руки «черную фотографию», Нескуба заметил, что он сдерживает свои эмоции. Но что его волнует? Неужели это неожиданное «открытие» или обсуждение, на которое они собрались?
— Ну что ж, товарищи, хотя перед нами вечность, зря время терять не будем, — капитан сдержанно улыбнулся и продолжал: — Вы, вероятно, уже кое-что слышали об астрономической сенсации, и вот возникла мысль обсудить ее всем вместе. Прошу вас, Лойо Майо, проинформировать товарищей более подробно.
— Вот здесь, — сказал Лойо Майо, подняв фотографию над головой, — портрет Вселенной, последний портрет… Наружные размеры всей нашей Метагалактики, — здесь Лойо Майо иронически улыбнулся, — бывшей нашей Метагалактики — составляют сейчас 10x3 сантиметра. — Он положил фото на блестящий пластик пульта управления. — Мы должны это учитывать, прокладывая дальнейший маршрут… Если бы я oдин получил такие результаты, то подумал бы, что сошел с ума. Но ведь мы вели наблюдение вместе с Александром Осиповым.
Все слушали Лойо Майо как завороженные. Вся Метагалактика — в элементарной частице! Миллиарды миллиардов звезд, планет… Неисчислимая энергия, эмоции, мысли, прошлое и будущее — живая, бурлящая материя… Да как же все это может поместиться в микроскопическом объеме?
Воображение Нескубы, наконец здравый смысл сопротивлялись, не принимали такого парадоксального допущения.
Когда Лойо Майо закончил, некоторое время царило молчание. А потом заговорили все сразу, и Нескубе пришлось повысить голос, призывая к порядку.
У компьютера расположился Хоупман, маленький, сморщенный старикашечка, и на экране возникло кружево формул, которью невозможно было опровергнуть. Аналитический ум агрофизика убеждал тонкой логикой мышления. Формула Вселенной разрасталась, как некое волшебное дерево, и ее символические знаки, такие невыразительные сами по себе, будучи собраны в систему, обретали фантастическую силу. Они сжимали и спрессовывали Метагалактику в тот квант пространства) который выражался величиной Ю-33 сантиметра. Макрокосм в микрокосме, бесконечное в конечном! Указывая на испещренный формулами экран компьютера, Хоупман напомнил, что подобные космологические идеи выдвигались еще в двадцатом столетии и что кое-кто считал это игрой ума по схеме: «Что случилось бы, если бы было так…»