Космический госпиталь. Том 3

Уайт Джеймс

На полке стояло три деревянных сосуда. Два из них были высокими и тонкими, а второй – низким и широким. Все три сосуда были закрыты крышками. Кроме сосудов, Мэрчисон разглядела маленькую чашку и стопку плоских деревянных тарелок, а также большую миску, в которой были сложены аккуратные квадратики мягкой ткани. Мэрчисон на четвереньках подползла к полке и по очереди взяла каждый из тонких сосудов. Прежде чем снять с них крышки, она осторожно качала кувшины, затем откупоривала и принюхивалась. Она решила, что в обоих кувшинах вода. Более объемистый сосуд был наполнен округлыми ломтями какого-то материала, похожего на ворсистые

картофелины.

Мэрчисон встала на колени, обернулась и резко махнула рукой пауку, затем указала на свою рабочую сумку. Она не просто пыталась привлечь внимание паука-стража, который и так пристально наблюдал за ее действиями, – она хотела дать ему понять, что следующее ее действие будет откровенным, невинным и безвредным.

Она медленно отстегнула клапан, закрывавший сумку, и двумя пальцами извлекла из нее узкий белый цилиндр – анализатор, который затем сжала губами, чтобы освободить обе руки. Затем она налила в чашку немного воды из питьевого сосуда. Анализатор показал, что в воде содержится приличное количество микроэлементов, но при этом она не ядовита. Мэрчисон выпила воду, выбрала небольшой ломтик из чаши с пищей и надломила его. Середина ворсистой картофелины оказалась зеленоватой, губчатой. От нее исходил слабый запах, напоминавший аромат корицы. Мэрчисон прикоснулась к картофелине анализатором в нескольких местах. Анализатор не сообщил ничего ужасного. Она убрала прибор в сумку и осторожно откусила маленький кусочек.

На вкус Мэрчисон предложенная ей еда оказалась не такой уж тошнотворной, но есть ее она стала бы разве что тогда, когда бы поняла, что умирает от голода. Патофизиолог вспомнила о том, как в Главном Госпитале Сектора ее впервые повысили в должности, и по этому поводу ее бывшие стажеры, являвшиеся представителями целого ряда видов, закатили вечеринку в ее честь. Тогда она отважилась отведать кусочек кельгианского пирожного с варльганом. То, что она попробовала сейчас, было вкуснее.

Она заставила себя проглотить пережеванное угощение и сказала:

– Большое спасибо.

Паук в ответ коротко стрекотнул, отступил к двери и встал там, не спуская глаз с пленницы.

Несколько минут Мэрчисон просидела на сетке, которую пауки оставили на полу, размышляя над тем, чем бы ей теперь заняться, и что важнее – над тем, чего от нее ждут и хотят захватчики. Техника, которой они владели, была примитивна, но по-своему цивилизованна. До сих пор откровенной жестокости по отношению к ней они не выказывали, и на ее взгляд, обладали умом и сообразительностью, на что указывало проявляемое к ней любопытство и старания окружить ее сносными удобствами. В сложившихся обстоятельствах с ее стороны было бы вполне естественно продемонстрировать ответную любознательность.

Согнув ноги в коленях и опираясь о пол одной рукой, чтобы не перевернуться на спину, Мэрчисон отправилась на экскурсию по каморке. На одной из стен висели мотки веревок разной толщины, а на другой – полки с деревянными фигурками, напомнившими Мэрчисон земных рыб марлинов, изображения которых она когда-то видела в учебниках по истории.

Здесь не было никаких металлических инструментов, предметов и даже скоб для хватания. Все – палуба, стены, потолок – было изготовлено из темно-зеленого плотного, волокнистого дерева. Деревянные части были связаны между собой тонкими темно-серыми нитями.

Мэрчисон почти не сомневалась

в происхождении этих нитей, потому что видела, что ими были связаны между собой части луков, которыми были вооружены пауки. Такими же шпагатами крылья их планеров были прикреплены к фюзеляжам. С изумлением Мэрчисон подумала о существах, которые создавали все, чем владели, – технику, жилища, парусные корабли и планеры, да, наверное, еще много чего – с помощью материалов, один из которых производили внутри собственных тел.

Третья стенка была пуста, только наверху в углу располагался большой люк, крышку которого можно было как выталкивать наружу, так и втаскивать внутрь. Над крышкой люка имелся зазор шириной шесть дюймов, в который проникал свежий воздух, теперь, после захода солнца, ставший холодным. Можно было не сомневаться, что это устройство представляет собой систему вентиляции. Мэрчисон подобралась к четвертой стене, в которой была прорезана дверь, охраняемая пауком. У двери стояла плошка со светильником и бочонки с водой и песком, предназначенные для тушения пожара. Намереваясь получше рассмотреть устройство светильника и попытаться добиться того, чтобы он светил поярче, Мэрчисон потянулась к нему.

Ее пальцы находились в футе от светильника, когда она была вынуждена отдернуть руку и вскрикнуть от боли – паук ощутимо заехал ей по руке своей прочной, как палка, лапой.

– Какого черта? За что? – воскликнула Мэрчисон, зажав ушибленную руку другой рукой и морщась от боли.

Паук сжал в лапах лук и выпустил стрелу, которая вонзилась в пол прямо перед светильником, затем отошел от двери и с явным трудом выдернул стрелу из пола, после чего снова зарядил лук и вернулся на свой пост.

Мэрчисон получила ответ на заданный вопрос. Можно было не сомневаться, он прозвучал недвусмысленно: «Руки прочь от светильника».

До сих пор паук не предпринимал никаких попыток причинить ей боль и, видимо, не собирался делать этого в дальнейшем, если она не стала бы нарушать правил, принятых на борту корабля. Мэрчисон задумалась о том, а как бы на месте паука повела себя она. Здесь, где со всех сторон было дерево, неосторожное обращение с огнем могло привести к трагическим последствиям.

К примеру, пилот из-за такой беспечности мог лишиться сложного, по здешним меркам, летательного аппарата, изготовленного частично из материала, выработанного внутри его собственного тела. Но разрушение такого крупного общественного объекта, каковым являлся корабль, который бы в случае неосторожности мог превратиться в плавучий пожар, стало бы настоящей катастрофой для всех. Поэтому Мэрчисон следовало повиноваться правилам поведения на корабле и не получать по рукам. А еще лучше было бы попытаться пообщаться с теми, кто захватил ее в плен, и постараться их понять, чтобы избежать подобных наказаний.

Поговорить надо было бы прямо сейчас, но и тело, и разум Мэрчисон настолько изнемогли от усталости, что она не решилась бы приступить к долгому, сложному и поначалу наверняка неудачному процессу обмена знаками и звуками. Она сейчас была способна на немногое, но все же решила сделать это немногое.

Она вернулась к стене с вентиляционными решетками, указала на отверстие, шумно выдохнула, нарочито поежилась и вернулась туда, где на полу лежала сетка. Затем она растянулась на сетке и укрылась второй ее половиной до подбородка.