Космический маразм
Шрифт:
– А чересчур – это сколько?
Незнамов скинул ноги с облака и встал, принявшись ходить по воздуху взад-вперёд.
– Хороший вопрос. Ну, скажем, делать перерывы нужно. К примеру, заглядывать в глаза примерно раз в десять секунд. Если вы смотрите постоянно, то это может собеседника раздражать, он чувствует в вас хищника. А если не смотрите, то думает, что вы его не цените, что он для вас ничего не значит. Должна быть золотая середина.
– У кого золотая середина? – не понял Дудиков. – У него или у меня?
– У вашего поведения. Держите дистанцию, но не
– Ладно, - сказал Дудиков. – Это всё?
– Ну, на первый раз хватит, - сказал Незнамов.
– Тогда дуй отсюда, - Дудиков потянулся и улёгся на бок, свернувшись калачиком. – Посплю.
Подул ветер, и Незнамова, словно пушинку, унесло прочь. В тот же миг обстановка вокруг Дудикова стала меняться. Небо потемнело, скукожилось и затвердело в каменные мрачные стены, возвышавшиеся вокруг на несколько метров. Венчал стены тяжёлый свод, украшенный изображением неизвестного сонного чудовища с двумя хвостами.
Посреди залы стоял высокий громоздкий трон из тёмно-серого камня, а на нём сидел, развалясь, Морген, вертящий в руках сложенный дамский зонтик розового цвета. Сбоку от трона стоял скучающий Рубель.
– Гутен, так сказать, - сказал Морген Семёну. – Как ваши дела? Пообщались с психологом?
– Дела нормально, - ответил Семён, зевая и поднимаясь с растворяющегося облака.
– Пообщался.
– На пользу пошло?
– Там поглядим, - Семён насторожённо всмотрелся в лицо Моргена, которое переливалось недобрыми шишковатыми сгустками. – А вы по какому поводу поговорить хотели?
– Да так, чепуха, - сказал Морген. – Ты Моргилку не видел?
– Что за Моргилка? – не понял Семён.
– А ты не знаешь? – удивился Морген. – Дочка моя. А также внучка. Сам и не пойму, кто она мне. Вот зонтик опять забыла и исчезла куда-то. Шляется, заразу везде разносит. Не нравится мне это… Но я не о том. Я хотел сказать, Семён, что ты молодец.
– Это хорошо, что вы довольны, - сдержанно высказался Семён.
– Я доволен, - кивнул Морган. – Но не совсем. Как я уже говорил, деньги, которые ты собираешь – это ещё не всё. Надо, чтобы тебя люди любили. До такой степени, чтобы хотели тебе подчиняться. А с этим проблемы.
– Какие проблемы? – уточнил Семён, чуть наклонившись вперёд.
– Да ты присаживайся, - посоветовал Морген, кивнув на крохотную табуреточку у себя в ногах. – Разговор не быстрый.
Семён сел, еле уместившись на малюсеньком сиденье.
– Проблемы с народной любовью, - продолжил Морген. – Я же всё вижу и слышу. Знаю, что люди говорят. Многие тобой восхищаются, да. Но не все. Кое-кто начинает роптать потихоньку, а это нам совсем ни к чему.
– И что же делать? – спросил Семён.
– А ты сам-то что думаешь делать? – ответил Морген вопросом на вопрос. Лицо его прекратило менять форму и превратилось в непрозрачный камень, похожий на яйцо.
– Много есть идей, - сказал Семён. – Вот, к примеру, в метро многие без билетов ездят. Через турникеты прыгают. Большие убытки за счёт этого. Я думаю, нужно турникеты устроить такие, чтобы током били насмерть. Пару десятков грохнем, остальные будут платить как миленькие. Штрафов надо побольше ввести. Вот можно за незаконные аборты, к примеру, штраф ввести. А чтобы аборт по закону сделать, нужно будет купить лицензию. Заплатить придётся немало, зато никаких претензий к тебе у государства. Налогов недостаточно придумано. Скажем, вот люди за воду платят везде одинаково. А вода-то разная. Где вода хорошая настолько, что её пить можно, нужен дополнительный налог за качество. Ещё, думаю, нужно транспортный налог повысить в тысячу раз, чтобы компенсировать потери на строительство дорог. А дороги строить не нужно, это пустая трата денег. И ввести налог на пешеходов, чтобы выгоднее было ездить и транспортный налог платить. А поскольку дорог не будет...
– Ну, довольно! – резко перебил Морген. – Что-то у тебя все мысли в одну сторону. Я вот что хотел тебе предложить…
Однако Морген не успел договорить, поскольку каменная стена справа от Семёна вдруг прорвалась, словно тонкая бумага, и в зал влетела растрёпанная блондинка в белой шубке, из-под которой виднелась красная юбка и черные лосины, с ворохом магазинных пакетов в руках. За ней устремились пляшущие в воздухе снежинки и парочка маленьких птичек рыжеватого цвета.
– Ага! – воскликнула она. – Вот где я его забыла!
Она уверенным шагом направилась к трону, на котором восседал Морген с лицом, снова меняющим форму.
– Моргилка, - произнёс Морген, приобрётший вид дряхлого старика с двумя бородами и вертикальной морщиной на лбу, отражающей его озабоченность и недовольство. – Я просил тебя никуда отсюда не уходить.
– Дедушка! – Моргилка схватилась за ручку зонтика и потянула к себе, но Морген не отпускал. – Я уже абсолютно взрослый и самостоятельный человек. Я имею право на личную жизнь.
– Твоя личная жизнь нуждается в моём личном контроле, - возразил Морген. – Ты слишком опасна.
– Не больше тебя, - парировала Моргилка, продолжая попытки вырвать зонтик из рук Моргена.
– Сам себя я очень даже контролирую, - сказал Морген, стиснув ручку зонтика изо всех сил, - а от тебя одни проблемы. Где товарняк на Уренгой? Где стабильность в эпоху Возрождения?
– А мне почём знать! – Девушка резко рванула зонтик, и Морген, не удержавшись, сполз с трона и выпустил ручку из рук. – Поезд упал в стакан, а художники твои перебесились. Я не виновата.
– За что мне это наказание? – Морген, преувеличенно кряхтя, приподнялся с пола и начал карабкаться назад, на трон.
Моргилка же раскрыла зонтик, словно бы проверив его целостность, и принялась, пританцовывая, кружиться по залу.
– Где хочу, там и гуляю! – крикнула она. – И когда хочу. И вообще, что за имя такое – Моргилка? Я теперь буду Жаклин.
– Мадемуазель, ваш буйный нрав приносит много беспокойства, - заговорил Рубель, до сей поры молча хмуро наблюдающий за происходящим. – И дед ваш абсолютно прав в разрезе заданного свойства. Вам надлежит сидеть в хлеву, кормить коров и тараканов, а по ночам жевать траву и поливать водой баранов…