Космическое семейство Стоун
Шрифт:
— Как вы тут, ничего?
— Конечно. Почему бы нет? Вот только мой помощник, по-моему, хочет выйти на следующей остановке.
— У меня все нормально, — пробурчал Поллукс. — Хватит цепляться.
— Надо бы помочь Эдит, мать, — сказал Роджер. — Вундер испачкал весь кубрик.
— Вот чертенок! Он же ничего сегодня не ел, я с него глаз не спускала. — Видно, ты потеряла бдительность на пару минут — улики налицо. Иди-ка помоги Эдит.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин.
Она оттолкнулась ногой от перегородки и юркнула в люк. Роджер спросил у сына:
— Ну как?
— Через пару часов буду в норме. Тут
— Это факт. Я не прочь взять напрокат небольшую планетку. Сделал запись в инженерный журнал?
— Нет еще.
— Так сделай. Отвлечешься от мыслей о своем нутре.
Роджер снова направился в кубрик. Лоуэлл уже проснулся и плакал. Эдит уложила его на койку и прибинтовала к ней простыней, чтобы создать видимость устойчивости.
— Мама! — хныкал ребенок. — Сделай, чтобы все стояло на месте!
— Тихо, милый. Все хорошо. Мама с тобой.
— Я хочу домой!
Мать, не отвечая, гладила его по голове. Роджер поскорее удалился в носовой отсек.
К ужину весь экипаж, кроме Лоуэлла, уже приспособился к невесомости, преодолев ощущение, словно ступаешь в темную шахту лифта. Однако особенного аппетита ни у кого не было. Доктор Стоун ограничила меню бульоном с крекерами и компотом из сушеных абрикосов. Было и мороженое, но охотников на него не нашлось.
Никто и не ожидал, что недомогание, вызванное переходом от притяжения планеты к невесомости космоса, будет слишком сильным или долго продлится. Их желудки и барабанные перепонки уже проходили через такое испытание раньше. Стоуны облетались, просолились…
Но Лоуэлл был новичком, и весь его организм восставал против непривычных условий, а он был недостаточно большой, чтобы встретить это спокойно и без страха. Он плакал, давился, икал, и ему становилось еще хуже. Хейзел и Мид по очереди старались успокоить его. Мид, покончив с легким ужином, сменила бабушку. Когда та пришла в рубку, где они ели, Роджер спросил:
— Как он там?
Хейзел пожала плечами.
— Уговаривала его сыграть со мной в шахматы, а он в меня плюнул.
— Похоже, ему лучше.
— Незаметно что-то.
— Мам, — сказал Кастор, — а ты не можешь накачать его лекарствами, пока он не очухается?
— Нет, — ответила доктор Стоун, — я уже и так дала ему самую большую дозу, какую допускает его вес.
— Сколько, по-твоему, ему понадобится времени, чтобы оправиться? спросил ее муж.
— Не могу сказать заранее. Обычно дети привыкают быстрее взрослых, ты сам знаешь, дорогой, — но известно также, что некоторые люди вообще не могут приспособиться. Они просто физически неспособны летать в космос.
У Поллукса отвисла челюсть.
— Ты что же, хочешь сказать, что Вундер прирожденный «земноводный»? Он произнес это так, будто речь шла об уродстве или о чем-то позорном. — А ну заткнись, — резко сказал отец.
— Ничего такого я сказать не хотела, — решительно ответила мать. Лоуэллу сейчас плохо, но он очень скоро может оправиться.
Настало угрюмое молчание. Поллукс снова наполнил свой пакет бульоном, взял горсть крекеров и устроился на своем насесте, зацепившись ногой за стойку. Он поймал взгляд Кастора, и близнецы стали беседовать с помощью гримас и пожиманий плечами. Отец отвел глаза — близнецы частенько разговаривали между собой таким образом, и этот код — если это был код посторонним
— Эдит, — спросил он жену, — ты правда думаешь, что Лоуэлл может не приспособиться?
— Такая возможность, безусловно, есть.
Она не стала развивать свою мысль — в этом не было нужды. Космическая болезнь, как и морская, сама по себе не убивает, зато это делают голодание и истощение организма.
— Ничего себе, вовремя спохватились, — присвистнул Кастор. — Мы уже вышли на марсианскую орбиту.
— Ты знаешь, что это не так, Кастор, — резко сказала Хейзел.
— Чего?
— Ничего, тупица, — вмешался брат. — Придется поворачивать оглобли. А-а, — Кастор нахмурился. — Я и забыл, что наша траектория состоит из двух отрезков. — Он вздохнул. — Ну что ж. Обратно так обратно. Существовала только одна точка, из которой они могли повернуть обратно на Луну. Сейчас они летели к Земле по обычной S-траектории, то есть почти по прямой. Они пройдут очень близко к Земле по гиперболической орбите со скоростью пять миль в секунду. Чтобы продолжить полет на Марс, Стоуны планировали увеличить скорость, запустив двигатель в точке наибольшего приближения так они вышли бы на эллиптическую орбиту относительно Солнца, обеспечивающую сближение с Марсом.
А можно было проделать обратный маневр — остановить полет, отработав двигателем против движения корабля, и таким образом вывести «Стоун» на эллиптическую орбиту относительно Земли. Эта траектория, если рассчитать ее правильно, приведет их обратно на Луну, домой, прежде чем их малыш умрет от голода или обессилеет от рвоты.
— Да, ничего не поделаешь, — согласился Поллукс и вдруг ухмыльнулся.
— Никто не хочет купить партию велосипедов? Дешево?
— Не спеши ликвидировать фонды, — сказал отец. — Но мы ценим твое отношение. Что скажешь, Эдит?
— По-моему, тут нельзя рисковать, — заявила Хейзел. — Малышу худо.
Доктор Стоун колебалась.
— Роджер, сколько еще до перигея?
Тот посмотрел на пульт управления.
— Около тридцати пяти часов. — Может, стоит подготовить оба маневра? Тогда мы сможем принять решение, когда придет время разворачивать корабль.
— Это имеет смысл. Хейзел, вы с Кастором разработайте программу возвращения, а мы с Поллуксом займемся отработкой направления на Марс. Пока приблизительно — когда подойдем поближе, успеем поправиться. Все работают независимо, потом меняемся и проверяем. Помните о десятичных знаках!
— Сам помни, — ответила Хейзел.
— Себе взял что полегче, а, пап? — с хитрой улыбочкой спросил Кастор.
— Что, не справишься? — спросил в свою очередь отец. — Хочешь поменяться?
— Нет, сэр! Справлюсь.
— Вот и давай — и не забудь, что ты член экипажа в полете. — Есть, сэр.
Роджер и в самом деле «взял что полегче» — основную траекторию полета на Марс мимо Земли вычислили на больших компьютерах Лунной штурманской станции еще до старта. Правда, работу штурманской станции надо было перепроверить с учетом неизбежных ошибок или отклонений от плана полета, которые выяснятся, когда «Стоун» достигнет перигея. Вдруг они летят слишком высоко, слишком низко, слишком быстро, слишком медленно или вообще уклонились от теоретически вычисленной для них траектории. Они вполне могли ошибиться во всем сразу — самая ничтожная ошибка на старте за четверть миллиона миль могла возрасти во много раз.