Космическое семейство Стоун
Шрифт:
— Указано, как можно этого избежать?
— Сынок, мы либо врежемся в него, либо нет. Маневрировать слишком поздно. Роджер заставил себя сосредоточиться на звездах. Хейзел права, управлять космическим Кораблем — не баранку крутить. При высоких скоростях и тугих витках на дне колодца гравитации не просчитанный маневр мог привести к столкновению. Или забросить их на неизвестную орбиту, по которой они никогда не доберутся до Марса.
Но что это за объект? Не космический корабль — он управляется не человеком, а роботом. Не метеор — на нем есть радар. Не боевая ракета слишком высоко для нее. Роджер убедился, что изображения звезд на месте, и взглянул сначала на экран радара, который ничего ему не сказал, а потом в иллюминатор правого борта.
Праведное небо! Он увидел его!
В черноте космоса пылала большая яркая звезда… и она росла… росла! — В телескоп смотри, сын, — сказала Хейзел. — Девятнадцать секунд. Роджер вернулся к телескопу — изображения были все там же.
— Кажется, пройдет мимо, — сказала Хейзел.
Роджер не мог посмотреть. В этот самый миг что-то промелькнуло мимо иллюминатора и тут же показалось в другом — видимое, но быстро удаляющееся. Стоуну показалось, что объект был крылатый, вроде торпеды.
— Фухх! — выдохнула Хейзел. — Едва разминулись, зараза! — И сказала в микрофон: — Всем приготовиться к ускорению — готовность пять секунд! Роджер не сводил глаз со своих звезд, которые твердо держались в кадре. Потом выброс двигателя вдавил его в кресло. Перегрузка была четырехкратной, много больше, чем при старте с Луны, но и продолжалась чуть больше минуты. Капитан Стоун продолжал наблюдать за звездами, готовый поправить курс, но тщательность, с которой он разместил груз перед отправлением, была вознаграждена — корабль держался на курсе.
— Отсечка! — крикнула Хейзел. Шум и давление сразу исчезли. Капитан перевел дух и сказал в микрофон:
— У вас все нормально, Эдит?
— Да, дорогой, — слабо ответила она. — Все хорошо.
— Машинное отделение?
— О'кей! — ответил Поллукс.
— Блокировать и закрыть.
Машинное отделение теперь долго не понадобится — все поправки по курсу и скорости на этом отрезке будут производиться спустя дни и недели, после тщательных вычислений.
— Есть, сэр. Па, а что там было на радаре?
— Заткнитесь, — перебила Хейзел, — нас вызывают по радио. «Перекати-Стоун», Луна — слышу вас, служба движения.
Послышались шум, щелчок, и женский голос прочел:
— Служба движения вызывает «Перекати-Стоун», Луна — предупреждение: согласно вашему плану полета вы приблизитесь на допустимую дистанцию к экспериментальному ракетному спутнику Гарвардской радиационной лаборатории. Придерживайтесь плана полета — вы избегнете контакта в пределах безопасности. Конец сообщения. Повторяю… — Сообщение прозвучало еще раз, и связь прекратилась.
— Нечего сказать, вовремя сообщили! — взорвалась Хейзел. — Ух вы, просиживатели стульев! Бюрократы! Держу пари — это сообщение задержали на контуре добрый час, пока какой-нибудь идиот ругался с прачечной о пропавшем белье.
«На допустимую дистанцию»! — не унималась она. — «В пределах безопасности»! Да эта хреновина мне брови опалила!
— Разошлись, как в море корабли — на добрую милю.
— Мили недостаточно, и ты хорошо это знаешь. У меня это отняло десять лет жизни, а я в своем возрасте не могу себе такого позволить. Роджер пожал плечами. После всех волнений и передряг он чувствовал упадок духа и ужасную слабость — с самого старта он жил на стимуляторах и совсем не спал.
— Пойду-ка я завалюсь часиков на двенадцать. Сделай предварительную проверку нашего вектора — если ничего серьезного не обнаружится, ты меня не буди. Посмотрю, когда встану.
— Есть, капитан Блай.
Первая проверка не выявила никаких неточностей орбиты, и Хейзел тоже отправилась в постель — в переносном смысле. В невесомости она никогда не пристегивалась к койке, предпочитая плыть туда, куда несет ее поток воздуха. Она делила каюту с Мид, а всех мальчишек поселили в кубрики. Близнецы попытались уснуть, но Лоуэлл спать не хотел. Он чувствовал себя прекрасно и открывал все новые чудеса невесомости. Он хотел играть в пятнашки. Близнецы не хотели играть в пятнашки, но Лоуэлл все равно играл. Поллукс ухватил его за щиколотку.
— Слушай, ты! Тебя мало тошнило?
— Меня не тошнило!
— Да? А за кем нам пришлось убирать, за Санта Клаусом?
— Нету никакого Санта Клауса. И меня не тошнило. Врешь, врешь, врешь! — Ты с ним не спорь, — посоветовал Кастор. — Просто придуши да и выкинь наружу. Изменение фактора массы сможем объяснить и исправить завтра.
— Не тошнило меня!
— Мид все время дрыхла на прошлом отрезке, — сказал Поллукс. — Может, уговоришь ее заняться им?
— Попробую.
Мид не спала и отнеслась к предложению с интересом.
— Сколько?
— Ну брось, сестренка!
— Скажем, вы моете посуду три дня?
— Вымогательница! По рукам. Иди прими объект.
Мид пришлось занять кубрик под детскую. Близнецы пошли спать в рубку, где пристегнулись к пилотским креслам, не затягивая ремней, — этого требовали корабельные правила, иначе можно повредить приборы во время сна.
Глава 8
БОЛЬШОЙ ПЕРЕПОЛОХ
Капитан Стоун бросил весь экипаж, за исключением доктора Стоун и Лоуэлла, на вычисление их новой орбиты. Все работали на основе одинаковых исходных данных, полученных с Земли и проверенных по собственным приборам. Капитан подождал, пока все закончат, и только тогда сравнил результаты.
— Что у тебя, Хейзел?
— У меня получилось, капитан, что ты разминешься с Марсом не больше чем на миллиончик миль.
— А у меня получилось, что я выйду прямо на него.
— Ладно, так и быть, у меня тоже.
— Кас? Пол? Мид?
Результаты близнецов сошлись до шести десятичных знаков, до пяти — с цифрами отца и бабушки, но ответ, который получился у Мид, был не похож ни на один из прочих. Отец с любопытством просмотрел ее расчеты. — Девочка моя, я никак не могу понять, как ты сумела получить такое из компьютера. Насколько я понимаю, ты послала нас на Проксиму Центавра. — Правда? заинтересовалась Мид. — Знаешь что, давай попробуем мою орбиту и посмотрим, что получится. Будет интересно.
— Но непрактично. Ты заставила нас лететь со скоростью света. — То-то я смотрю — очень большие цифры получаются.
Хейзел ткнула костлявым пальцем в расчет.
— Вот тут должен быть минус, солнышко.
— Это еще не все. — заметил Поллукс. — Поглядите-ка, — он взял листок Мид, — Хватит, Пол, — прервал его отец. — Ты тут не для того, чтобы критиковать Мид.
— Но…
— Оставь при себе.
— Пусть его, папа, — сказала Мед. — Я же знаю, что все сделала неправильно. — Она пожала плечами. — В первый раз это делаю, если не считать школу. Почему-то все по-другому, когда по-настоящему.