Космодром под Митинкой
Шрифт:
– Почему же? Воспитала. Он присмиревший теперь стал. Пьёт, но по-тихому. Да всё равно остальные соседи о запое Гордея знают. И не только соседи. Наверняка и Митрич в курсе, – сказала Варвара Степановна.
– Это так, Митрич? – спросил Николай.
– Так, – нехотя ответил Митрич.
– А мне что же не сказал?
– Да у тебя ведь и своих забот хватает. Зачем зря расстраивать?
– Плохой я участковый. Многого не знаю, что творится в Митинке. Надо мне с Гордеем поговорить, – решил Николай.
– Так ведь он не дебоширит, как раньше. Говорю тебе – гуляет он на радостях! – сказал Митрич.
Участковый махнул рукой, поправил фуражку и решительно направился к избе Пелагеи Ивановны. Николай постучал в дверь, которая вскоре отворилась. На пороге стояла невысокая седая круглолицая женщина лет пятидесяти с добрыми голубыми глазами. Она была в тёмно-зелёном платье и сером, надвинутым на лоб платке.
– Пелагея Ивановна, – обратился к старушке участковый, – слышал я, что Гордей вернулся из армии.
– Зачем он тебе понадобился? Мой Гордей не выходил в эти дни на улицу. Набедокурить он не успел, – подозрительно взглянув на участкового, сказала Пелагея Ивановна.
– Расспросить мне его надо.
– А не арестуешь его?
– Пока не за что его арестовывать.
– Ладно. Что в дверях-то стоишь? Проходи. А что это за мужики с оружием возле соседского дома собрались? Откуда они? – удивилась Пелагея.
– Все об этом спрашивают, – сказал Николай, заходя в сени и снимая фуражку. – Митрича и Тимофея ты знаешь, а остальные – гости старой Саломеи.
– Заходите, люди добрые, в дом! Отдохнёте, чайку попьёте, – выйдя на крыльцо, позвала мужиков Пелагея Ивановна.
Мужчины прошли в её избу. Лишь Тимофей остался возле соседской избы, продолжая оправдываться перед Степановной.
Участковый, Перегудов, Алексей и Олег зашли в комнату. Митрич встал в дверях. Возле дальней стены на железной кровати в грязных ботинках лежал Гордей. Увидев вошедших, заросший щетиной плечистый светловолосый юноша в мятой синей рубашке и длинных чёрных трусах приподнялся и сел на кровать. Он обвёл гостей мутным взглядом и проговорил:
– Что встали? Присаживайтесь. С чем пришли?
– Вот думаю, чем ты собираешься после армии заняться? – издалека начал Николай.
– Опять агитировать станешь? Уходил я в армию, покоя ты мне не давал, а теперь снова? Уже из избы я не выхожу, а ты снова меня достаёшь! – недовольно сказал Гордей.
– Ты когда пить бросишь? – строго спросил Гордея участковый. – Что же ты с собой делаешь? Помню, когда ты пацаном был, у тебя глаза синие, как васильки, были, а теперь мутные стали.
– Да не пью я, а отдыхаю после тяжкой службы, – буркнул Гордей.
– Расскажи, как ты до Митинки добрался, Гордей? – поинтересовался Митрич.
– Очень просто. Доехал до Златоустово на рейсовом автобусе. Автобус в Златоустово обычно пятнадцать минут стоит. Вот я и вышел, чтобы зайти в сельский магазин.
– Это понятное дело! – усмехнулся Митрич.
– Да я там только хлеба купил! Водки в магазине не было, – обиженно произнёс Гордей и продолжил:
– Пока я с продавщицей о жизни поговорил, автобус развернулся и уехал назад, в Райск. Я у местных узнал, что автобус ещё утром в тот день не смог проехать в Митинку. Говорят, будто на шоссе образовалась огромная воронка. А ведь обычно автобус до Митинки порой даже без пассажиров ехал. Теперь рейсы до нашей деревни отменили.
Гордей обхватил руками голову.
– Болит головушка? – сочувственно спросил Митрич.
– Болит, – кивнул Гордей.
– Ты выпей огуречный рассол, – посоветовал старик.
– Нет уж, лучше ты, Гордей, про воронку, которая на шоссе была, рассказывай, – потребовал Николай.
– А я её не видел. Я ведь по шоссе не пошёл. Я не собирался десять километров топать по асфальту. Решил напрямик пойти.
– Через Гнилое болото? – удивился Митрич.
– Через него, – кивнул Гордей. – Я на гать вышел. Правда, идти было неудобно – на гати много прогнивших брёвен. Когда идёшь, ноги всё время проваливаются в жижу.
– Ну и как ты добрался сюда? Без приключений? – поинтересовался участковый.
– Было одно приключение. Видел я, как с медведем случилась беда. Когда уже смеркалось, матёрый медведь вышел на гать в полусотне метрах от меня. Я, конечно, струхнул, но Хозяин помчался от меня прочь. Удивительным было, что над ним летело странное фиолетовое создание. Оно было вот такое большое! – рассказчик широко развёл руки. – И вроде не птица. Крыльев у него не было
– Это ты увидел то самое летающее покрывало, которое недавно сожрало корову Степановны, – догадался Митрич.
– Так вот, эта фиолетовая тварь громко свистнула и накрыла медведя. Тот как взревёт! Честное слово, от его рыка у меня медвежья болезнь чуть не случилась. У зверя лапы подкосились, и он лёг на брюхо. Фиолетовая тварь набухла и стала похожей на надувной матрас. Я сначала не мог с места сдвинуться, как увидел, что тварь медленно поднимается в воздух, а медведь стал плоским – от него только шкура осталась. Фиолетовая тварь полетела, тяжело шевеля своими краями мимо ольхи, на одной из веток которой висела странная паутина, напоминавшая большой регбийный мяч.
– Мы такую паутину видели в лесу. Подобные коконы плетут гигантские пауки, – сказал Перегудов.
– Когда насытившаяся разбухшая тварь пролетала рядом с коконом, из него высунулись четыре лапы, – продолжил свой рассказ Гордей. – Они ухватили летающую тварь и порвали её. Тварь с хрустом лопнула, и в болотную жижу упали куски окровавленного мяса.
– Молодец! Интересно рассказываешь, – похвалил юношу Алексей. – Значит, из паутины показались лапы?
– Ну да, лапы или ноги. Конечности, в общем… Я испугался и побежал по краю гати, подальше от жуткого кокона. Потом поскользнулся и упал в болотную жижу. Я попытался выбраться на гать, но тут увидел неподалёку невысокое существо в серебристой одежде с рожками на голове. Я в ужасе замер. Я решил, что схожу с ума! Существо в серебристой одежде направило на паутину стальную трубку, из которой вырвался яркий луч, прорезавший сумеречный воздух. В коконе кто-то забился. Свисавший с ветки кокон принялся раскачиваться, а потом вспыхнул. Внутри странной паутины в огне корчилось мохнатое существо… Честное слово, я в тот день не пил, – сказал Гордей.