Космофауна. Контрабанда
Шрифт:
Но сейчас треугольная площадка была просто завалена всяким барахлом – тележками, сейфами, парой старых шкафов, стройматериалами для ремонта кают, который никак не могли завершить. Поёжившись от холода – утеплено помещение было очень плохо, я действительно обнаружил четыре светящихся ведёрка в самом углу, под широким панорамным окном – собственно, именно поэтому отсек назывался балконом. За окном виднелись светящиеся облачка дефлюцината, тускло мелькающие на подпространственной глубине на фоне столбиков звёзд, которые медленно поворачивались по спирали. Понаблюдав пару секунд за красотой, я поднял ведёрко с пола, как вдруг моё
– Что за… – пробормотал я.
– Эй, где тебя черти носят? – послышался голос бати. – Коней кормить пора!
– Щ-щас, батя, щ-шас, – крикнул я.
Щель была очень подозрительной и не давала мне покоя. Очередное секретное помещение? Парой месяцев назад я уже обнаружил узкую дверь в ванной комнате, прикрытую пластиковой панелью, за которой обнаружился длиннющий коридор вдоль всех кают. Здесь такое вряд ли могло быть. Прикинув по плану, что находится подо мной, я заключил, что там"вестибюль", он же основной шлюз, он же основной спасательный челнок. Если быть точнее – его двигательный внешний отсек, который отстыковывается от основного корабля.
Скорее всего – это люк, которые позволяет производить осмотр узла сопряжения и двигателей челнока, заключил я и уже собрался идти, но мне вдруг показалось, что я слышу какие-то звуки. Присел на корточки, прислонился к шкафу, стоящему на полу. Я отчётливо услышал музыку – ритмичные тяжёлые басы, перемежавшиеся с высоким женским вокалом. Стало совсем интересно.
Напрягся, упёрся ногой в стену, оттолкнул шкаф на полметра и обнажил длинный и узкий металлический люк с потайной ручкой. Я нащупал и приподнял ручку – что-то липкое оказалось на ней, я поднёс палец к носу, понюхал и понял, что это запах картошки, которую совсем недавно готовили батя с Арсеном. Дёрнул ручку – поддалась с трудом, дёрнул ещё раз – и люк открылся.
Свет ударил в глаза. Внизу было длинное помещение с высоким потолком. Я разглядел большую двуспальную кровать с перинами, шкафчики, полки, душевую кабину. Но главное – в двух метрах подо мной я увидел обладательницу пышной рыжей шевелюры, которая мгновенно перестала петь старинную рок-балладу и задрала голову. На меня уставились два глаза – человеческий и кошачий, с вертикальным зрачком.
Музыка тоже стихла.
– О, привет, чувак. А ты кто?
Глава 4. Цсофика
Если говорить об отношении нашего экипажа с женщинами, то всё было не так просто.
Надо сказать, маман появлялась в моём детстве не так часто, и я воспитан больше толпой родни. Когда батя женился на моей маме, он увёз её в наше общинное хозяйство, «на юга». Деду, как и всем передовикам-строителям коммунизма, выделили неплохой участок в новом микрорайоне на экваториальном континенте, где он отгрохал усадьбу на пять семей и посадил банановую плантацию. По соседству расположились участки ещё четырёх родственников, генеалогию которых я представлял очень смутно. Семьи в усадьбе были большие, поэтому родителям приходилось ютиться в небольших трёхкомнатных апартаментах. К тому же, с общими входом, кухней и кладовкой на двоих с тётей Аурелией. Из семи роботов, выделенных на хозяйство, имелась всего одна кухарка на три семьи, она же домработница, и, конечно, всё это было причиной нескончаемых скандалов с моей маман, привыкшей к городскому уюту.
– Я уезжаю жить к маме, – заявила однажды моя маман, когда мне было семь лет – в аккурат перед школой.
И – действительно, уехала. Сначала – к бабушке, а потом… Правда, потом вернулась, но пока её не было, батя впервые взял меня в подпространственный полёт. И этот день я запомнил очень хорошо.
В мою спаленку влетел дед – бодрый мужик, хоть и было уже сто двадцать, потряс меня за плечо.
– Подъём, сейчас батька прилетит!
Кое-как успел пожевать невкусный батончик, засунуть в рот зубного робота, напялить подготовленные портки и комбез, и выбежать на улицу. От нашего выхода из особнячка вела узкая дорожка на центральную аллею. Обежал мимо страусятника, столкнувшись в роботом «Дэн Сяопин», и выбежал на аллею. Помню, как позади меня распахнулись главные ворота особняка и послышался голос не то бабушки, не то кого-то из тётушек:
– Там холодно будет! Шапку надень! Эй, роботы, принесите ребёнку шапку!
Но я не слышал – бежал, что есть мочи, мимо бурной тропической растительности, наступая на перебегавших дорожку жуков (мелких, «классической» фауны, конечно). На углу выплюнул зубного робота, который тут же медленно пополз обратно в дом, и побежал дальше. Плантация обрывалась небольшим обрывом на стояночные места – здесь стояли два глайдера, оборонительный шагоход и несколько модульных комбайнов. Дедушкина дрон-станция там ещё тогда не стояла – он приобрёл её чуть позже.
И вот я замираю на ступеньках, ведущих от аллеи вниз. Прикрываюсь ладошкой от жаркого солнца и вижу, как поднялись заградительные щиты на посадочной площадке, а с неба, прямо на нас, натужно пыхая тормозными, падает папин грузовичок «Стенька Разин».
Батя тогда всего год как получил право пилотировать подпространственные суда малой размерности, правда, за границы системы ещё не летал. Казалось бы, рост, но маму это мало вдохновляло. Хоть рейсы были и короткие, максимум – двое суток, проводить вечера одной в доме, полном родственников мужа – то ещё удовольствие. Конечно, всё это я понял намного позже, но, видимо, это тогда проблем и добавило.
В метрах пятидесяти от земли грузовик замер, из кормового отсека выпорхнула полупрозрачная светящаяся юла. Космический волчок, «пёсик», бестелесная подпространственная живность, служащая для создания гравитации и отпугивания других форм космофауны. Батя уже пару раз садился у нас, начальство разрешало, и я видел волчка. Кто-то из родных тогда сказал, что это самая древняя форма космофауны, известная людям, и что их в старину называли «летающими тарелочками». Это же надо додуматься! Что в них может быть похожего на тарелочку?
Грузовичок успешно приземлился на форсажниках, открылся люк и спустился трап, к грузовичку поспешила пара наших роботов, чтобы проверить снаружи корпус – агрегат был старый, без самодиагностики.
А внутри на пороге стоял «Завет Ильича». Он же – просто Ильич. Это папин андроид, угловатый, с облуплившейся краской и налепленной для смеху под головой короткой красной бородкой из искусственного меха. Батя приобрёл его ещё в студенчестве за смешные сорок трудочасов, а затем полтора года вручную чинил, допиливал и довоспитывал. Я его до тех пор не видел – робот редко спускался на планеты, тем более, что у большинства держав использование человекоподобных роботов или ограничено, либо вообще строго запрещено.