Космофермер
Шрифт:
Кусака утробно заорал и мотнул мордой. Шарик пулей вылетел из зубастой пасти и колобком прокатился по опилкам к решетке. Трибуны замерли, словно ожидая развязки. И она наступила незамедлительно. Сначала, громко скуля, в сторону выхода с арены метнулся Кусака, потом едва не свалился со своей платформы клоун в шляпе. И уж чуть позже, зажимая носы, начали разбегаться зрители с первых рядов. Нет, согласитесь, ведь я же предупреждал, что Шарика лучше не злить! Есть у него такие железы около хвоста, очень даже пахучие. Не зря же его батя Вонючкой в сердцах обзывает.
Что тут началось! Кусака, жалко скуля, бьется в решетчатые ворота, пытаясь побыстрее свалить с арены из-за кулис
А я – совершенно спокоен. Даже обнаглел немного. Спрашиваю ехидно так своих охранников, мол, че сидите? Не видите, че творится? Идите порядок наводить, охранники хреновы. И тут слышу голос:
– Эй, придурок! Что это такое?!! Оказывается, клоун к самой нашей ложе на своей платформе подлетел, а я как-то не заметил.
– А что? – невинно пожал я плечами.
– Что – что?!! Почему он так воняет?!! – взвизгнул клоун.
– Кто? – прикинулся я дураком. А что, он сам меня придурком обозвал – буду соответствовать.
– Твой чертов зверь! Как его…
– А… Шарик? Шарик – собака. Так у нас все собаки так на агрессию реагируют.
– Какая это, к черту, собака?!!
– Обычная, грымская. Я же предупреждал.
– О-о-о-о! Проклятье! Он долго еще вонять будет?
– Ну, не знаю, с денек, наверное, еще попахнет.
– С денек?!! Ты с ума сошел! У нас представление срывается.
– А я предупреждал. Я же говорил, что вы пожалеете. А вы: «Не пожалею»!
Дядька смотрел на меня злющими глазами: наверное, в этот момент он очень хотел меня убить.
– Давай забирай свою зверюгу! – наконец скомандовал он.
– Я-то заберу, но… Так что, мой боец выиграл? – сказал я как можно невиннее. – Я могу получить выигрыш?
– Какой еще выигрыш?!! Ты знаешь, сколько мы сейчас денег потеряем?
– Не знаю, мистер, только сдается мне, что это ваши проблемы. Я своего Шарика совершенно не хотел с этим Кусакой на арену выпускать. Разные, сами видите, весовые категории.
– Хорошо, я дам тебе десять кредов…
– Ага, ищи дурака, – сказал я, указывая на табло. – Вы мне должны сотню! Пять минут боя давно прошло. Гоните денежки, сами же обещали сотню, если мой боец продержится…
А в Колизее тем временем начинался самый настоящий бардак: видимо, вонь от моего Шарика добралась и до средних рядов. Около выходных порталов началась давка.
– Ладно, я дам тебе сотню, – резко сказал дядька и глянул вниз на продолжавшийся бедлам. – Даже две сотни. Ты сможешь увести с арены своего зверя немедленно?
– Да пажал-л-л-ста, – милостиво согласился я, – только денежки вперед. С вами, как я понял, глаз да глаз нужен…
– Проведите его на арену, пусть заберет свою Вонючку, – скомандовал клоун гиппопотамам, грязно выругался и протянул мне два золотистых стокредовых билета.
***
Вообще-то, мне и на Грыме не раз говорили, что мой Шарик редкостно вонюч. И это правильно, тут не поспоришь. Ежели Шарика разозлить или испугать сильно, вонищи от него – караул! Как сейчас помню: когда Сид Баррет на перемене ради смеха привязал моему Шарику пустую жестянку к хвосту, Шарик так навонял, что уроки на целый день отменили. И ночью пришлось весь коридор с хлоркой вымывать. Мне, между прочим, пришлось, потому как собака моя и это я ее в школу приволок, все запреты нарушив. Конечно, процедура эта не из приятных, но и не смертельная. Есть ведь хорошие для этого случая вещи – респиратор, защитные очки, перчатки. У нас в подсобке все это непременно хранится как раз для подобного случая. Ну и в цирке должно найтись. И нашлось! Защитившись этими нехитрыми приспособлениями, с почетным эскортом из двух гиппопо я спустился вниз, сквозь маленькую решетчатую дверку вышел на арену и стал успокаивать Шарика. Он был все еще в свернутом положении и разворачиваться, по всей видимости, совершенно не собирался. Конечно, свернешься тут, когда разные твари зубастые тебя разгрызть пытаются, как орех какой-нибудь. Вон царапины-то какие! Поглаживаю это я его по панцирю, слова ласковые говорю, мол, не волнуйся, Шарик, все хорошо, никто тебя, маленький, больше не тронет. Смотрю, зашевелился, сначала одно ушко из-под панциря показалось, потом второе. И вот развернулся он полностью и в лицо меня лизнуть норовит, только маска респиратора мешает. Ну еще бы! Такого натерпелся! Только лизать меня не надо, ладно? Как-нибудь потом, когда запах пройдет. А главный клоун мне орет со стороны кулис, нос платком закрывая:
– Давай, парень, выводи его скорее куда подальше.
Надел я на Шарика ошейник и с сознанием выполненного долга двинулся на выход. Причем оставшиеся в цирке зрители мне овацию устроили. Да, таких слов в свой адрес я еще никогда не слышал: один дядька, если я правильно расслышал, грозился спустить с нас с Шариком шкуры и голышом выпустить на болота с комарами. Ой, ой, ой, испугал!
Так вот, зашел за кулисы, а там никого почти, ну разве что чемпионы-гладиаторы, в клетках своих запертые. Ну и морды, скажу я вам! Смотрят на меня, по углам забившись, злобно так. Дай воли – в миг сожрут. Только когда Шарик завоняет, желающих собрать его как-то не находится.
– Куда идти-то? – спрашиваю я клоуна.
– Да иди ты куда подальше со своей вонючкой! И побыстрее, а то я за зрителей не ручаюсь, придурок! – крикнул клоун и указал мне на железную дверь с надписью: «Служебный выход».
Ну и пожалуйста! На мой взгляд, три сотни в кармане куртки компенсировали любые оскорбления. Будете в следующий раз знать, как с грымчанами увязываться!
Я вышел на улицу, и дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась.
– Ну что, Шарик, – потрепал я пса по уху, – можно сказать, что ты у меня теперь герой. Победил самого чемпиона!
Шарик мой радостно взвизгнул и попытался лизнуть меня в нос.
– Молодой человек, можно вас на минуточку? – раздалось сзади.
Я удивленно обернулся. Клянусь, еще секунду назад здесь никого не было, а вот теперь передо мной стоял тот самый седой дяденька в черном плаще – хозяин всех этих гладиаторов. Интересно, и откуда он тут взялся? Дядька, скрестив руки на груди, с усмешкой смотрел на Шарика: