Космогоническая модель вселенной в поэзии Кедрова

КОСМОГОНИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ В ПОЭЗИИ К. КЕДРОВА

IV СТУДЕНЧЕСКАЯ МЕЖДУНАРОДНАЯ ЗАОЧНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «МОЛОДЕЖНЫЙ НАУЧНЫЙ ФОРУМ: ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ»

Секция 9. Филология

ФИО первого автора:

Бурка Дарья Михайловна

Место его работы или учебы:

студент Технического института (филиала) ФГАОУ ВПО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова» в г. Нерюнгри

Ф.И.О. научного руководителя:

Авилова Елена Равильевна

Место работы руководителя,

научный руководитель, канд. филол. наук, доцент Технического институт (филиала) ФГАОУ ВПО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова» в г. Нерюнгри

Русский футуризм как одно из самых неоднозначных явлений в истории русской литературы, привлекает к себе внимание исследователей от момента его возникновения до сегодняшнего дня.

Ярким, современным представителем этого направления является Константин Александрович Кедров — поэт, философ. По признанию Анатолия Золотухина: Константин Кедров возрождает поэзию, умолкнувшую после смерти двух гениальных футуристов — Хлебникова и Маяковского.

В современную литературу К. Кедров вошел как создатель кодового прочтения своих произведениях. Именно метаметафора здесь становится своеобразным кодом, или как определил ее сам автор — метакодом.

В своих теоретических и поэтических трудах К. Кедров даёт принципиально новую космологическую модель мира, которая основывается физических теориях. В частности, он обращается к теории относительности (семантической многомерности художественного знака). Вселенная у Кедрова — это бессмертное человеческое тело:

Человек — это изнанка неба

Небо — это изнанка человека [4].

Кедров писал: «Метаметафора — это не только новое зрение, но и новое понимание поэтического слова» [2, стр. 306].

На протяжении многих лет поэт разрабатывает категорию космологического метаметафоризма. Активно используя систему знаков, метафор, аллегорий, символов, автор говорит о единстве человека и Вселенной. Ср.: — «В человеке вся вселенная, а человек во вселенной» [2, стр. 352]. Например, в стихотворении «Винтовая лестница» автор аллегорически указывает на путь к вечной жизни, в бытийный универсум. Проводником из человеческого мира в божественный является образ зеркального паровоза, который в данном художественном контексте является метафорой вселенной, на что указывает путь его движения: с четырех сторон — аллегория четырех сторон света:

Зеркальный паровоз

шёл с четырёх сторон

из четырёх прозрачных перспектив

он преломлялся в пятой перспективе

шёл с неба к небу

от земли к земле

шёл из себя к себе

из света в свет

по рельсам света вдоль

по лунным шпалам вдаль

шёл раздвигая даль

прохладного лекала» [4].

Подобного рода сопоставления находим и в творчестве В. Хлебникова, для которого гармоничное существование человека возможно только в единении со всей вселенной, в его полном растворении в ней.

Акцентируя значение метафоры в своем творчестве, К. Кедров вводит термин метаметафаризма, тем самым делая акцент на новом понимании древнейшего тропа. По К. Кедрову метаметафора — это «образ образа» [3, стр. 15]. Это своеобразный знак знака, постичь глубинные смыслы которого до конца нельзя. Подобное постижение может разрушить постигаемый объект:

Никогда не приближусь к тебе ближе.

чем цветок приближается к солнцу [4].

Здесь перед нами очевидная аналогия с русским символизмом, в поэтике которого категория символа оказывается также принципиально непостижимой.

Кроме этого, одной из важнейших особенностей метаметафоры поэта является двойное нарушения плана семантического наполнения знака и его формы выражения. Сам К. Кедров называет этот принцип принципом инсайдаута. В результате чего получается своеобразный семантический перевертыш:

Небо это высота взгляда

Взгляд — это глубина неба» [4].

При помощи выворачивания образа наизнанку читатель может постичь глубинные смыслы художественной метафоры, увидеть в ней принципиально новое содержание. По мнению самого поэта, — ощутить гармонию со всей вселенной, «объять бесконечную Галактику»:

Вылепил телом я звёздную глыбу,

где шестерёнки лучей

тело моё высотой щекочут

из голубого огня.

Обтекая галактику селезёнкой,

Я улиткой звёздной вполз в себя,

медленно волоча за собой

вихревую галактику,

как ракушку [4].

Для постижения этой гармонии К. Кедров сознательно нарушает грамматические нормы, тем саамы достигает определенной смысловой свобода, освобождает сознание от устаревших форм:

Как в грамматике где нет правил

не с глаголами не отдельно а вместе

в каждой памяти есть провал

где живые с мертвыми вместе [4].

Используя звуковые переклички, перемену грамматических позиций автор передаёт взаимное выворачивание двух тел.

За пределами мысли тела

тело ежится в неге мысли

мысль нежнеет в изгибах тела [4].

Заметим, что принципу «выворачивания наизнанку» художественного знака у К. Кедрова также подчинены и все диалогические отношения. В частности, любовь у поэта также основана на принципе гармонии с миром и бесконечности вселенной

А что такое любовь

ты спросить могла бы

и я бы ответил

что этого я не знаю

как ты нескончаемая

я шепчу

навсегда до завтра» [4].

Таким образом, поэзия К. Кедрова — это поэзия метаморфоз, поэзия авангардисткой диалектики.

Известный физик С.П. Капица признал: поэтическое мышление К. Кедрова сопоставимо с основами квантовой механики и принципом дополнительности.

Александр Люсый в своей статье «Распятье словом: писал: «при стремлении возродить в русской поэзии насильственно прерванные традиции футуризма, творчество Кедрова представляет собой просвещенческий тип культуры (на фоне объективно возрожденческой фигуры Вознесенского). Ибо традиции эти он не столько возрождает, сколько создает заново, засевая на обрисованном выше поле» [1, стр. 26]. Именно новое понимание метафоры как знака, во-первых, открывает перед поэтом новые возможности, во-вторых, позволяет продемонстрировать внутренние неявленные через художественную форму новые смыслы знака.