Космоолухи: до, между, после
Шрифт:
– Какое у тебя сердцебиение?
– Сорок три удара в минуту.
– А температура? – Олег успел коснуться кожи киборга, и она показалась ему ледяной.
– Тридцать три и семь десятых градуса.
– А чего такая низкая?!
– Оптимальная для нейтрализации токсина.
– Тогда ладно, – с облегчением вздохнул лейтенант. – Давай, нейтрализуй. Ты мне живой нужен.
– Вероятность успешного завершения процесса сорок шесть процентов.
– Нормально, почти половина. Справишься, – пробормотал Олег, сам не понимая, киборга подбадривает
Лейтенант немного подвинул киборга и пристроился на краю коврика. Хотя DEX’у, наверное, без разницы, на чем лежать. Тут же не мокро и не холодно, а к жесткой подстилке ему не привыкать. Это только иллюзия помощи, для самоуспокоения.
Олег сунул в рот очередную таблетку, глотнул всухую. Горькая, несмотря на оболочку.
Утром он наверняка посмотрит на ситуацию под другим, здравым углом.
Но сегодня и так было слишком много смертей.
Это была самая кошмарная ночь в жизни Олега. Даже хуже прошлой – та хотя бы быстро закончилась.
В тишине, темноте и одиночестве каждый шорох бил по натянутым нервам, как по струнам. Очень хотелось развести костер, но Наф-Наф говорил, что в миротворце это равносильно самоубийству: испуганное дерево раздвинет ветки, и защищающий людей яд частью выветрится, частью выгорит. Даже бластер следовало использовать с крайней осторожностью, на минимуме, а в идеале разбираться с незваными гостями ножом, как киборг.
Олега знобило от усталости и недосыпа, но заснуть он не смог бы, даже если бы позволили.
Всего месяц назад он изнывал от тоски в штабе, с жадностью слушая рассказы бывших сокурсников – они остались друзьями, но в их отношении к Олегу теперь сквозила снисходительность, чуть ли не жалость. Они выросли, оперились и улетели, а он застрял в безопасном, но скучном и загаженном гнезде. «Эх, тебе этого никогда не понять!» – как-то вырвалось у Кирилла, и это стало последней каплей.
Всего неделю назад Олег летел на Шебу, преисполненный радостного нетерпения и гордый собой до щенячьего визга.
Всего три дня назад он переживал, что его не уважают и не слушаются, и это беспокоило гораздо больше, чем звери, робокрабы и вражеские солдаты.
Всего сутки назад…
На сколько он отмотал бы время, если бы мог? На день? На два? На месяц? Или, может, на три года – и поступил бы в архитектурный, как уговаривал отец? А лучше сразу на десять, и стать одиннадцатилетним пацаном, для которого самая большая трагедия – трояк по математике…
Рыжик умирал тихо и ненавязчиво, лишь изредка конвульсивно подергиваясь, но через пару часов даже это прекратилось. Олег несколько раз проверил, жив ли он еще, потом бросил маяться дурью. Ведь если окажется, что киборг сдох, придется либо выкидывать его наружу, привлекая падальщиков, либо коротать ночь в компании трупа. Пусть лучше по умолчанию считается живым.
Перед рассветом к миротворцу подошло что-то большое и неспешное. «Пых-х-х… Пф-ф-ф-ф…» – принюхалось с одной стороны, с другой. Олег превратился в статую, даже легкие окаменели. «Пш-ш-ш…» Ветки колыхнулись, зашуршали. Если полезет внутрь, придется стрелять, сперва вслепую, и насколько жуткое инопланетное чудище проявит вспышка плазмы – неизвестно, а сердце и так уже готово разорваться…
Нет, просто почесалось о шатер – и ушло.
А лейтенант еще несколько минут не мог разжать сведенные судорогой пальцы.
Наконец начало светать. Гораздо медленнее, чем смеркалось, но у тьмы появились оттенки.
За ночь Олег принял две таблетки, сейчас третью – и спустя пару минут сам не понял, как отключился: всего лишь прикрыл воспаленные глаза, а нервное истощение и побочный эффект антигистаминов довершили дело.
Олега разбудила жара. Роса давно высохла, древесные кроны раскалились на солнце, как батареи, и даже тень от них была знойной. По ощущениям – полдень, но биологические часы лейтенанта остались на Земле. Может, и утро. А может, ранний вечер.
Вставать, даже шевелиться не хотелось, свет давал ложное ощущение безопасности – словно он разгоняет хищников. Ночных – да, а дневных, которых на Шебе чуть ли не больше, наоборот, притягивает. Умом Олег это понимал, но прятался от реальности за дурацкой отговоркой: раз на них до сих пор никто не напал, то и не нападет, можно еще полчасика поваляться…
«На них».
Олег забарахтался в толстом слое костей, только сейчас обнаружив, что наполовину в них увяз и нещадно ими исколот. То ли парень метался во сне, то ли сосед коварно спихнул его с коврика, лишив даже того жалкого краешка, чтобы самому раскинуться повольготнее.
Но нет, киборг лежал в прежней позе – с открытыми и, как показалось Олегу, остекленевшими глазами.
– Эй, Рыжик, ты как? – негромко, безнадежно окликнул он.
– Работоспособность системы составляет тридцать семь процентов, – немедленно отозвался киборг, повернув голову к хозяину и сфокусировав взгляд на его лице.
Лейтенант подскочил как ужаленный и недоверчиво уставился на по-прежнему неподвижного DEX’a.
– Тогда какого черта лежишь трупом?!
– Режим экономии энергии.
– Блин, сволочь ты все-таки! Я при виде твоей дохлой рожи чуть не обделался, а он, видите ли, просто экономит! – Олег еще никогда не ругался с такой благодарностью судьбе. Молитва и то вышла бы менее искренней и прочувствованной. – Все, хватит валяться, вставай!
Киборг послушно поднялся – так легко и уверенно, что лейтенант ему позавидовал. Сам Олег в подобном состоянии послал бы к черту даже генерала.
– Сними комбез… Эй-эй, до пояса хватит!
Лейтенант, недовольно цокая языком, осмотрел раны от когтей. Как он и опасался, они воспалились, а самая паршивая, под лопаткой, откровенно гноилась. Олег снова ее промыл, выдал киборгу одну таблетку антибиотика, а другую запихал прямо в дырку, поближе к инфекции. Места уколов от колючек тоже припухли, но несильно, как комариные укусы, и опасений не вызвали.