Космострим
Шрифт:
— Миронов! — хрипло выкрикнул тот, все еще отходя от ускоренного режима полета.
— И где же вы, господин Миронов, так хорошо научились управлять челноком, что в легкую сделали лучших курсантов Факультета летной эксплуатации космических аппаратов?
— Так на факультативах и научился, — пожал плечами Рэм. — Нас иногда пускают полетать полчасика, если успеваем закончить программу раньше.
— Полчасика раз в неделю? И что, этого достаточно для вот такого? — тренер выразительно указал на летное поле, где еще дымились условные мишени.
— Я… Я не знаю. Мне кажется, это очень просто, — Рэм усмехнулся про себя, увидев, как перекосило Полянского.
— Мы редко летаем без автоматики, — робко высказался кто-то из середины строя.
— Зачем нам полное ручное управление? — поддержали его. — Ведь в реальной жизни таких ситуаций не бывает. Мы не военные летчики…
— Это кто там такой умный? — взвился Хромин. — Авдеенко, Туров, два дополнительных часа после занятий! Вопросы есть? — он грозно посмотрел на возмущенных парней, но те промолчали. — Да, вы не военные, стрелять по живым мишеням никто вас и не учит. Но вы будете управлять звездолетами в глубоком космосе. И если отклоняющее силовое поля корабля будет неисправно, а на вашем пути случайно попадется астероид, вы должны уметь его сбить!
Курсанты хмуро переглянулись. Все знали, что отклоняющее поле звездолетов редко отказывает, да и радары работают. Но все же случаи столкновения с космическими телами редко, но случались. А уж сбои электроники при этом — обычное дело. Тренер прав — в космосе надо быть готовыми ко всему.
— Так что весь следующий семестр будем отрабатывать полеты с препятствиями именно на ручном правлении, — продолжил Хромин. — Привыкли полагаться на электронику! Компьютерное поколение! — он еще долго бушевал перед притихшими студентами. — Единственный, кого я полностью освобождаю от летных занятий — господин Миронов. А сейчас все вон!
Студенты живо разошлись в разные стороны, только Рэм остался на площадке, что не укрылось от взгляда Хромина.
— Чего тебе, герой космоса?
— Не надо освобождать меня от летных занятий, пожалуйста, — тихо попросил преподавателя Рэм. — Мне больше негде летать, на нашем факультете изучение такого типа кораблей уже закончилось.
— Хм… — задумчиво прищурился Хромин. — Я не против, конечно, но зачем это тебе? Такие нагрузки…
— Мне нравится скорость и космос! Всегда нравились…
— Ясно. Почему же ты поступал на отделение Стюардов, а не на Летное?
— Я и поступал на летное. Просто не прошел по баллам, — смутился Рэм. Говорить правду было почему-то стыдно.
— Ладно, приходи через неделю на тренировку. Моим обормотам полезно видеть, что такое настоящий талант к летному делу.
Рэм двинулся в сторону туннелей с гиромобилем и скоро мчался к главному корпусу Академии, как всегда выключив автопилот. Настроение было на нуле, не смотря на отлично выполненное задание на летном поле. Но Хромин разбередил душевную рану, которая не заживала уже почти год с момента неудачного поступления.
Рэм помнил тот день до мельчайших подробностей. Как сначала не обнаружил свое имя в списках поступивших, как потом звонил полдня по всем телефонам Академии, но никто не мог сказать ничего внятного. Как приехал в Академию, добрался до приемной комиссии. И толстенький дядечка в очках подтвердил, что никакой ошибки нет — его действительно не приняли.
— Но у меня же баллов за экзамены больше, чем у половины поступивших! — в отчаянии кричал Рэм, понимая, что его мечта стать летчиком-космонавтом почему-то не сбывается.
— Молодой человек, сбавьте тон! — резко ответил дядечка. — Разве вы не знаете, что для поступления на это отделение кроме баллов по предметам очень важен личный информационный рейтинг?
— Виртуальный рейтинг из соцсетей? Вы шутите?
— Ничуть. Он показывает ваше умение общаться, контактность и психологическую устойчивость. Кандидаты с рейтингом ниже ста тысяч вообще не рассматриваются.
— Как же так? — Рэм чуть не плакал. — Я не знал! Почему об этом не предупреждают еще в школе?
— Потому что в школе при Академии, где вы учились, таких низких рейтингов, как у вас, никогда раньше не бывало. В каком классе вы учились?
— С технико-физкультурной направленностью.
— А, ну тогда ясно. Эти никогда не поступают на Факультет летной эксплуатации. Они идут либо в тренера, либо в стюарды. Там информационный рейтинг ни к чему.
— И почему он там не нужен, а для пилотов настолько важен? — пытался спорить Рэм.
— Потому что стюарды работают практически в одиночку, настраивая роботов на корабле и всякую технику, тренеры следуют обучающим программам, какие-нибудь механики тоже работают в основном с приборами, а не с людьми. А пилотам необходимо все время общаться с командой, это работа не для одиночки. Им надо ладить с капитаном, штурманом, бортинженером, погрузочной командой, а иногда и с пассажирами. Ну, вы же должны это понимать!
— И что же мне теперь делать?
— Подавайте документы на другую специальность, где рейтинг не учитывают. Вон у вас замечательные баллы по информатике, идите на Технико-инженерный факультет или факультет Стюардов и программирования бытовой техники.
— Но я хочу быть пилотом! Я могу поступить на следующий год, если подтяну рейтинг?
— Боюсь, что нет, мы не набираем учащихся прежних лет. Но могу подсказать одну лазейку, правда, она маловероятна…
— Говорите!
— Подавайте документы на другой факультет и подтягивайте рейтинг. На летном бывают отсевы, хоть и редко. В основном, после второй сессии и практики. Тогда можно перейти на этот факультет, если успешно сдать зачет по летной практике.
— Я сдам! — ухватился за соломинку Рэм и направился за старичком переписывать анкеты на поступление.
Так он оказался на Факультете стюардов и программирования бытовой техники, куда никогда не собирался поступать.
Самым обидным в этот день было даже не это, а неожиданная встреча с бывшим одноклассником, Георгием Полянским. Как назло, тот не нашел другого времени, чтобы подойти к дверям приемной комиссии для подписания приказа на зачисление. С ним были пятеро других одноклассников, которых Рэм уже едва помнил. А рядом еще и шла Берта с подружками. Рэм не хотел никого видеть, и тем более разговаривать. Сегодня он чувствовал себя абсолютным неудачником. Но скрыться незамеченным ему не дали.