Космострим
Шрифт:
— А вы знаете, какой самый частый вопрос у меня теперь в аккаунте? Почему ты снял стримки перед взлетом! — грустно усмехнулся Рэм. — Мои вирт-друзья хотели посмотреть на катастрофу, а я ее не снимал. Они возмущаются, представляете? Никому не приходит в голову, что там мои родители погибли! А еще они требуют трансляции с моих операций. Какие же они мне друзья после этого? Я думал, я для них хоть что-то значу. А им плевать на меня!
— Люди так устроены, — пробормотал доктор, — ты же знаешь. Человека с той стороны экрана не воспринимают как реального. Не надо на это злиться. Воспринимай их так же. И просто получай свои бонусы.
— Что вы предлагаете? — раздраженно перебил его Рэм. — Выставить последние семейные фотографии с родителями? С тегом «пока еще все вместе»? Или лучше сразу с их похорон? Да, в этом случае мой рейтинг вырастет офигительно! Мои «друзья» будут довольны.
— Э… гхм, я не могу тебе что-то советовать в данном случае, — окончательно смутился доктор, понимая, что сам он наверняка так бы и сделал. — С похорон, это, конечно, перебор. Но вот семейные — почему бы и нет?
— Потому что, — сухо ответил мальчик и отвернулся к стене. Ну, вот как объяснить этому неплохому, в-принципе, человеку, что любое фото в сети сейчас будет вызывать у людей только болезненный интерес и жалость? Да, он приобретет невероятную популярность. Но всегда будет помнить этому цену. Он не осуждал людей, которые из любой жизненной трагедии могут извлечь для себя пользу. Ему же такая слава была не по душе.
Доктор вздохнул и вышел из палаты. Он сам регулярно писал в своих аккаунтах о состоянии больного — все его подписчики знали, кого именно он лечит, хоть он и не называл имен согласно закону. Тем не менее, его деятельность уже принесла ему немало новых подписчиков и пунктов рейтинга. А у этого мальчика в руках были невероятные возможности! Которыми он не хотел воспользоваться из-за глупых обид на подписчиков.
С тех пор Рэм возненавидел разговоры о своем рейтинге, понимая, что его виртуальный статус повышается не благодаря ему, а благодаря катастрофе. Но все вокруг как сговорились, уговаривая его выйти в сеть. Даже тетя Шура, которая сейчас стала его официальным опекуном нет-нет да и заводила разговор на эту тему.
— Родик, мальчик мой, — сказала она в одно из своих последних посещений, — меня уже все замучили. Спрашивают, куда ты делся из сети. Ну, нельзя же так. Ты даже друзьям не пишешь!
— Не хочу я никому писать, — вздохнул Рэм. Теперь он даже не знал, как разговаривать с друзьями. Пережив смерть родителей, он как будто стал старше на целую жизнь. А его друзья остались на том же уровне, в счастливом прошлом. Если уж и поговорить с кем-то, то только с тем, кто его поймет. А это точно не его приятели. — У тебя, кстати, тоже низкий виртуальный рейтинг, и ничего, нормально живешь.
— Ну, ты сравнил! — возмутилась тетка, всплеснув руками. Рэм подумал, что тетя Шура, сидящая сейчас на его кровати, чем-то очень напоминает динозавра — такая же крупная, как и все в роду Мироновых, нескладная, с гребнем странной прически на голове и сероватым оттенком кожи. И с очень древними представлениями о жизни. — Мне, между прочим, уже почти семьдесят! В наше время не было всего этого сумасшествия вокруг рейтингов. Главное, чтобы было образование, дисциплина и талант. В моей лаборатории рейтинг раньше и не требовали. А сейчас без информационного статуса никуда. Ну, ничего, пойдешь в школу, все образуется, да?
— Переведи меня в другую школу, — внезапно попросил Рэм.
— Что? Зачем это? — опешила тетя Шура.
— Мне папа обещал. Хотел перевести меня в школу при Академии Исследования Космоса.
— Да? А зачем?
— Хочу поступить в Академию, на пилота. А из этой школы самый большой процент поступивших. Мы это давно обсуждали с родителями. Хотели в сентябре попробовать.
— Ну ладно, — с сомнением произнесла тетя. — Тогда тем более подумай насчет рейтинга! В ту школу не берут абы кого с улицы. Тебе придется вести свою страничку в инфосети регулярно.
Рэм долго терпел подобные разговоры. Потом решил, что от него не отстанут так просто и с этим надо что-то делать. В одну из ночей он дождался, когда в коридоре все стихнет, и сполз с кровати. Пересел на электрокресло. Пока он мог передвигаться только с его помощью. Осторожно открыл дверь в коридор. Дежурная медсестра развалилась в массажном кресле, нацепив на лицо стримки. Сама она ничего не говорила, видимо, смотрела чью-то трансляцию. За пациентов ей можно было не волноваться — искусственный интеллект робота-андроида исправно фиксировал все параметры больных. В экстренном случае он бы немедленно вернул медсестру в реальность.
Сейчас случай не был особенным: всего лишь не спящий пациент едет в электрокресле по коридору в условно-разрешенную локацию. Этот факт нужно отметить, внести в журнал наблюдений и рекомендовать доктору провести профилактическую беседу с мальчиком.
Рэм немного опасался реакции андроида на свое появление, он не знал всех правил больницы — вдруг тут запрещено покидать палату ночью. Но по бесстрастному пластиковому лицу робота ничего невозможно было понять. А никаких действий тот не предпринимал.
Мальчик немного подождал и нажал на джойстик. Кресло тихонько поехало вдоль стены прочь от палаты, еле слышно жужжа моторчиком. Рэм свернул в другой коридор и скоро заехал в открытую дверь компьютерного зала. Большие темные экраны висели по всей стене. Из людей тут никого не было. Этот зал предназначался специально для пациентов, а те сейчас спали.
Рэм посмотрел на свой новый браслет с искусственным интеллектом. Надо придумать ему имя, а то как-то неудобно каждый раз называть заводской номер. Жалко Ваську, разбился под камнями при взрыве на космодроме. Его Рэм воспринимал чуть ли не как друга. А этот новый — как будто совсем чужой. Мальчик активировал через искин один из экранов. На нем тут же высветился личный интерфейс соцсети. Красивый, разработанный по индивидуальному проекту. Мальчик вспомнил, как долго и тщательно они с мамой настраивали опции. Родители уделяли особое внимание виртуальному рейтингу сына. Благодаря этому его статус уже к одиннадцати годам вырос до сотни тысяч пунктов. Небывалый результат для такого возраста.
Мальчик долго рассматривал фотографии родных на своем аккаунте в Токере. Вот мама и папа на космодроме. Веселые и серьезные одновременно. Вот они все вместе на даче, вот в гостях у тети Шуры, вот отец и мама на экскурсии в джунглях одной из экзопланет в звездной системе Сириуса. Рэма туда не взяли — детям до десяти лет не разрешались полеты через гиперпространство. Но родители обещали когда-нибудь свозить его туда. Жаль, это обещание теперь некому исполнить.
Он посмотрел в верхний угол экрана, где высвечивалось количество подписчиков, желающих стать его вирт-друзьями. Присвистнул. Доктор был прав — их были тысячи. Открыл несколько сообщения. «Бедный мальчик, как же ты там теперь?», «Зря не снимал катастрофу, видяшка получилась бы огонь!», «Держись, малыш, как же все ужасно!», «Прими приглашения в друзья, поболтаем», «У тебя, наверное, теперь рейтинг будет выше президентского! Завидую» и другие фразы, когда сочувствующие, когда глупые, замелькали перед глазами.