Коснись меня
Шрифт:
– Здесь не только итхисы, но и их гости. Самые проверенные, – с энтузиазмом добавил Артур. Он припарковал машину. Я вышла сама и с удовольствием вдохнула свежий лесной воздух. Ветер стих, и во всей атмосфере присутствовала какая-то таинственность. У входа в арку стояла охрана, лысые амбалы закрыли собой вход при взгляде на меня. В первый раз меня не пускали в клуб, и даже стало обидно.
– Она с нами, – сказал Александр и снял шляпу. В темноте он и его брат почти светились.
— Род? – поинтересовался охранник явно не из праздного любопытства.
— Эодаре, — недовольно
Один из амбалов присвистнул и они почтительно отошли в стороны. Я запомнила произнесенное Александром слово. «Эодаре», явно значило нечто особенное. По обе стороны от дорожки, по которой мы приближались к зданию, росли огромные деревья. Они стояли еще без листвы, но я безошибочно узнала в них каштаны. Из земли под ними пробивались тюльпаны, а значит скоро здесь будет потрясающе красиво.
Двухэтажное, в котором находился клуб итхисов тоже оказалось весьма примечательным. Из высоких окон лился мягкий свет, колонны, которые подпитолрали это здание эпохи неоклассицизма казались высеченными из мрамора такого же белого оттенка, как кожа моих спутников. Под треугольной крышей виднелись барельефы, изображающие танцующих нимф. Огромные двери были гостеприимно распахнуты, словно здание поджидало гостей
Но более всего меня привлекала музыка, доносившаяся изнутри. Пели на непонятном языке – протяжно и мелодично. Женский голос был глубокий, низкий и такой печальный, словно вся боль этого мира наполняла его. Эта мелодия не походила на то, что обычно слышишь в ночных клубах и барах. Радость и боль сплетались в ней, и мне очень захотелось понять, о чем поет загадочная сирена. Едва войдя внутрь и оставив свои вещи в гардеробной, мы очутились в большом зале, выполненном в холодных сине-зеленых тонах и походящем на морское дно.
Никогда я не видела так много итхисов. Они танцевали, медленно изгибаясь под печальную музыку, или сидели на изящных кушетках и потягивали светящийся напиток. «Искра», безошибочно угадала я. Людей, таких как я, было немного, и все они были безупречно красивы, так красивы, что глаза начинали болеть. Как правило, они танцевали с итхисами или держали тех за руки, с собачьей преданностью вглядываясь в их глаза. Я узнала этот взгляд, он напомнил мне о Галине и о том, что в обществе этих людей мне стоит оставаться на чеку.
На нашу троицу было брошено несколько заинтересованных взглядов, Александра и Артура явно здесь знали. Нас проводили к хорошему столику напротив окна и с видом на танцпол, и принесли тот же синий напиток, который пили все остальные.
– Как тебе здесь? – поинтересовался Артур, придвинувшись ближе, он весь излучал дружелюбие, и я невольно расслабилась и улыбнулась ему:
– Очень экзотично. А зачем верхний этаж? – Александр тоже придвинулся ближе, он сел с другого края кушетки рядом со мной. Мужчина словно коршун оглядывал собравшихся, и не сразу обратил внимание на мой вопрос. Он хотел что-то сказать, но его перебил Артур:
– Видите ли...
– Там занимаются любовью. – Сказал парень, подмигнув мне.
Я внимательнее вгляделась в посетителей. Атмосфера была очень накаленной, парочки, не стесняясь, целовались, на танцполе партнеры все время менялись, страстно сплетаясь в объятьях то с кем-то одним, то с другим. И время от времени кто-то, хихикая и держась за руки, поднимался по лестнице на верхний этаж. Я покраснела, даже в самых развратных клубах города такого не было.
Александр пояснил, чуть ближе наклонившись ко мне, но сохраняя дистанцию:
– В нашей культуре в этом нет ничего предосудительного, до вступления в брак отношения никогда не возбранялись, потому что наше либидо намного выше, чем у среднестатистического человека.
Итхис говорил об этом так спокойно, что я еще сильнее смутилась. Обсуждать либидо своего босса для меня было так же неловко, как говорить с отцом о половом созревании. Но теперь стало понятно, почему Виктор столь сетовал по поводу моего внешнего вида, а сам Александр не желал демонстрировать меня акционерам-итхисам.
— Но ведь женщины в вашей культуре не находятся в бесправном положении?
— Наши женщины, нет, — ответил босс. Что-то крылось в его словах, что мне не понравилось. Женщины-итхисы были здесь свободны, делали, что хотели, выбирая и отвергая мужчин. В нашу сторону бросали заинтересованные взгляды. Парочка светловолосых красавиц бросала на Александра и Артура жаркие взгляды и тихо переговаривалась. Артур расточал улыбки, Александр явно хотел напялить свою дурацкую шляпу и бежать. Спасением стала Искра, которую подал официант. Я сделала большой глоток и была приятно удивлена. До этого я словно пробовала дешевую подделку с сахаром, этот напиток на вкус он был словно сжиженный воздух после дождя с добавлением изрядной доли алкоголя. Голову наполнила приятная легкость, и сразу захотелось танцевать. Я улыбнулась мужчинам и вышла на танцпол:
Что-что, а танцевать я умею. В детстве я занималась балетом, классической хореографией и другими видами танцев понемногу. Усидчивости, чтобы преуспеть в спорте или како-то одном виде танца мне не хватало, но из полученных знаний вышел взрывной коктейль. А еще я просто люблю танцевать, полностью отдаваться музыке, словно рукам умелого любовника.
Мелодия была все также печальна и протяжна. Повторяя некоторые движения, подсмотренные мною у итхисов я полностью растворилась в музыке. Ощущения были бесподобны, я словно плыла в водовороте чувственной мелодии и не замечала ничего вокруг. Женщина явно пела о несчастной любви, не нужно было понимать слов, чтобы осознать это. В языке была масса гласных – потому он был так приятен слуху. Я закрыла глаза, чтобы зрение не мешало мне наслаждаться ощущением парения, подаренным мелодией и синим коктейлем.
Когда я распахнула глаза, то с неприятным удивлением обнаружила, что вокруг меня уже практически сомкнулось кольцо из итхисов. Мужчины все почти были одеты в черное или серое, они дружелюбно, даже как-то слишком дружелюбно улыбались. Я бросила взгляд в стороны столика, где недавно мирно беседовали Александр с Артуром, теперь они несколько напряженно смотрели на меня и толпу вокруг. Едва последние звуки стихли, со всех сторон раздался один и тот же вопрос:
– Чья ты?
— Кому ты принадлежишь?