Коснуться твоих губ (Похититель невест)
Шрифт:
Эрик смотрел на красивое лицо своей матери, безмятежно улыбавшееся ему; в лице этом не было и следа тех горьких страданий, что ей пришлось перенести.
— Да.
— Красивая.
У него ком подступил к горлу.
— Да, красивая. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет.
Маленькая ручка сочувственно сжала его руку.
— Простите. Терять родителей тяжело в любом возрасте, особенно мальчику, когда он становится взрослым.
— Да, — с трудом проговорил он. На лорда нахлынули воспоминания, это случалось всякий раз, когда он смотрел на портрет матери. Разговоры на повышенных тонах, отец, не скупившийся на колкости, которые глубоко ранят, и мать, узница несчастья.
— А это кто? — спросила мисс Бриггем, нарушив его размышления.
Он посмотрел на соседний портрет, и сердце его сжалось от боли. На нем была изображена Маргарет, его сестра, в день, когда ей исполнилось шестнадцать. Она выглядела мило-простодушной в своем муслиновом платье кремового цвета, и он живо вспомнил, как заходил в библиотеку во время ее бесконечного позирования и шутил, чтобы вызвать у нее улыбку. «Что за лицо, Маргарет? У тебя такой вид, будто ты съела лимон. Улыбнись, или я возьму красную краску и нарисую тебе широкую улыбку». В отместку Маргарет втягивала щеки, изображая рыбью морду. Несмотря на все их выходки, художнику удалось передать безмятежную улыбку Маргарет и легкое озорство в ее глазах.
— Это моя сестра Маргарет.
— Я не знала, что у вас есть сестра, милорд, — произнесла Самми удивленно.
Он посмотрел на нее. Ему казалось, что чуть ли не каждая вторая особа женского пола в деревне знакома с членами его титулованной семьи.
— Маргарет теперь виконтесса Дарвин. Живет в Корнуолле.
— Мне всегда хотелось увидеть побережье Корнуолла. И давно она там живет?
С тех пор, как их родитель продал ее, точно мешок муки.
— Пять лет. С тех пор, как вышла замуж.
В его голосе она услышала напряжение, и участливо спросила:
— Она несчастлива в замужестве?
— Да.
— Как жаль, что Похититель Невест не смог ее спасти.
Ее слова всколыхнули в нем чувство вины.
— Да. Очень жаль.
— Вы часто с ней видитесь?
— К сожалению, нет.
— Я бы ужасно скучала по сестрам, живи они так далеко, — заметила мисс Бриггем.
— У вас, кажется, три сестры?
— Да. И все замужем. Люсиль и Гермиона живут здесь, в Танбридж-Уэллз. Эмили, которая совсем недавно вышла замуж за барона Уайтстеда, — всего в часе езды отсюда. Мы видимся очень часто.
— Помню, несколько лет тому назад я встретился с вашими сестрами на каком-то музыкальном вечере.
Улыбка мелькнула на ее губах.
— Смею заметить, вы вряд ли забыли бы их. Мои сестры красавицы и, когда появляются все вместе, производят сильное впечатление.
Он не мог с этим не согласиться. Но именно она казалась ему незабываемой.
— И что самое удивительное и замечательное в моих сестрах, — продолжала мисс Бриггем, — так это что они так же красивы внутренне, как и внешне.
Он не заметил в ее голосе никакой зависти, только необычайную гордость, и ему захотелось сказать ей, что она тоже необычайно хороша. Но не сочтет ли она его слова данью вежливости?
Пока он раздумывал, момент был упущен, и он повел Саманту в гостиную, где уже был подан чай. Мисс Бриггем обошла по кругу гостиную, рассматривая обитые кремовым шелком стены, мягкий диван, диванчик и кресла с подголовниками, темно-синие бархатные занавеси, медные канделябры по обеим сторонам тяжелого зеркала, потрескивающий в камине огонь и фигурки из старинного фарфора, которыми его мать любила украшать приставные столики красного дерева.
— Красивая комната, милорд, — сказала она, описав круг и подойдя к нему. — Как и весь ваш дом.
— Благодарю вас. Не хотите ли чаю? Или предпочитаете что-нибудь покрепче? Может быть, херес?
Она удивила его, изъявив желание выпить хересу. Пока она усаживалась на диванчик, он налил ей хересу, а себе — бренди. Затем сел на противоположный конец диванчика. Она отпила немного и привлекла его внимание к своим губам. Он тут же представил, как, склонившись над ней, прикасается кончиком языка к ее нижней губе, чтобы слизнуть с нее капли вина. Граф зажмурился и залпом осушил бокал, чтобы отогнать эротическое видение.
Открыв глаза, он поставил пустой бокал на низенький столик перед собой, а потом взял в руку стеклянную банку, стоявшую рядом с чайным сервизом. Протянув ей банку, сказал:
— Это вам.
— Мне? — Саманта поставила рюмку на стол, взяла банку и подняла так, чтобы она оказалась на свету. — Ах, это похоже на мед! — воскликнула девушка.
— Это и есть мед. Я вспомнил, как Хьюберт сказал, что ваши запасы подходят к концу, и поэтому я… — Он осекся.
Ее лицо озарила восторженная улыбка.
— Как вы предупредительны, — произнесла она. — Благодарю вас.
— Не за что. А теперь хочу обратиться к вам с просьбой.
— С удовольствием выполню ее, если смогу.
— Вы сказали, что крем, который вы делаете, помогает вашей больной подруге.
— Кажется, да, даже без разогревающего эффекта.
— Мой конюх страдает ревматизмом. Может быть, ваш крем ему поможет. Я с удовольствием дам вам еще несколько баночек, если вы согласитесь приготовить крем для него.
— Мистер Тимстоун уже пользуется моим кремом.
— Вот как?
— Да. Не один месяц. Это, конечно, не лекарство, но некоторое облегчение приносит. Одной баночки вполне достаточно, милорд. Вы… вы очень добры.
— Надеюсь, это не очень вас удивляет, — пошутил он.
— Нет, милорд. — В глазах ее плясами озорные искорки. — Не очень. — Она посерьезнела. — Я ценю вашу доброту ко мне, но еще больше ваше великодушное отношение к Хьюберту. — Она коснулась его руки. — Спасибо вам.