Коснуться твоих губ
Шрифт:
— После нашего разговора на прошлой неделе мне просто пришлось устроить прием в честь мисс Бриггем. — Она наклонилась к нему, ее перья касались его рукава. — Как вы и предполагали, неудавшееся похищение мисс Бриггем стало самым возбуждающим on dit [2] за последние годы, в особенности, после той статьи в «Таймс».
— Вот как, сударыня. Устроив прием в ее честь, вы стали любимицей Танбридж-Уэллз.
Даже слабый свет не мог скрыть жадности, мелькнувшей в ее глазах.
2
Здесь:
— Да, все случилось именно так, как вы и предсказывали. И хотя в честь мисс Бриггем было устроено много вечеров, никто не сумел заманить к себе в дом вас. Конечно, ни у какой другой хозяйки поместья нет такой красивой дочери, как моя Дафна. — Она сунула руку в перчатке под его локоть, пальцы ее обхватили его руку, как стальные когти. — И естественно, самое меньшее, что я могу сделать для Саманты, это представить ее похищение в самом положительном свете. В конце концов, мы с ее матерью много лет были самыми близкими подругами. — Театрально вздохнув, она продолжила: — Я искренне надеюсь, что этой девушке доставляет удовольствие ее известность, поскольку известность эта очень скоро пройдет.
Эрик выгнул бровь.
— Пройдет? Почему вы так говорите?
— Когда интерес к приключению Саманты угаснет, ей придется снова стать такой, какой она всегда была, бедняжка.
— А какой она была?
Миссис Нордфилд заговорщическим тоном произнесла:
— Ни для кого не секрет, милорд, что девушка она необычная. Ведь она собирает жаб и насекомых в лесу! Это шокировало всех, еще когда она была ребенком, а теперь и подавно. Вместо того чтобы научиться играть на фортепьяно или танцевать, она проводит время со своим странным братцем в его странном сарае, где они ставят научные опыты, которые можно описать только как…
— Странные? — Он не сумел скрыть резкости, прозвучавшей в его голосе.
— Вот именно! И хотя я не сплетница, но недавно слышала, что Саманта плавает в озере в их поместье! — Она содрогнулась. — Конечно, я никогда ни слова не скажу ей в осуждение, но представить себе не могу, каково приходится бедной Корделии.
Перед глазами у него мелькнул образ мисс Бриггем. Вот она плещется в озере, в платье, облепившем ее женственные формы. Вот снимает платье и остается в одной сорочке… или вообще в чем мать родила. Его бросило в жар.
— Не исключено, что ее мать находит склонности мисс Бриггем привлекательными. Даже интересными.
— Чепуха. Впрочем, Корделия действительно пытается всех убедить в этом. — Откинувшись назад, она озарила его улыбкой, показав острые зубы. — Слава Богу, моя Дафна — настоящая леди. Восхитительная молодая особа! Одаренная музыкально, с поистине ангельским голосом. А рисует как! Вы непременно должны посмотреть нашу галерею.
— С величайшим удовольствием.
Она сжала его руку.
— Вы не забудете своего обещания танцевать с Дафной?
— Я человек слова, — сказал Эрик, прекрасно понимая, что этот званый вечер устроен ради того, чтобы он танцевал с дочерью миссис Нордфилд, как и обещал.
— Превосходно. — Она бросила взгляд на французское окно и склонила голову набок. — Кажется,
— Не ждите меня. — Эрик одарил ее самой очаровательной из всех своих улыбок. — Мне хочется насладиться сигарой, прежде чем я вернусь на празднество, и я не смею задерживать вас — гости ждут хозяйку.
Явно разрываясь между обязанностями хозяйки и нежеланием выпустить его, она нехотя высвободила руку из-под его локтя.
— Да, пожалуй, мне следует вернуться. — Она посмотрела на него, сузив глаза. — Я велю Дафне ждать вашего приглашения на танец, милорд.
— Надеюсь, она согласится оказать мне такую честь, сударыня.
Пробормотав нечто, подозрительно напоминающее «да, она проползет сквозь огонь ради такой возможности», миссис Нордфилд сделала реверанс и вернулась в дом.
Едва она исчезла за французскими дверьми, как Эрик снова отошел в тень, разглаживая складки на рукаве, намятые цепкими пальцами миссис Нордфилд. Хотя он привык иметь дело с мамашами дочерей на выданье, такими, как миссис Нордфилд, ее манера казалась ему особенно невыносимой. Ее снисходительные замечания по поводу мисс Бриггем действовали ему на нервы.
Но раздражение его окупилось. Когда он заехал к миссис Нордфилд на прошлой неделе, то намеренно расценил похищение мисс Бриггем в самом положительном свете, чему способствовало появление в то утро статьи в «Таймс». И теперь миссис Нордфилд всем уши прожужжала об этой статье. Издав несколько восклицаний по поводу храбрости мисс Бриггем, он сообщил тогда миссис Нордфилд, что получил множество приглашений на вечера, устраиваемые в честь новоявленной героини, которые он, увы, не смог принять из-за полученных ранее. Затем он выразил крайнее удивление тем, что она, самая выдающаяся хозяйка во всей округе, еще не пригласила его к себе. Он, разумеется, предпочтет побывать на вечере у нее и надеется, что будет иметь честь танцевать с ее последней незамужней дочерью.
Через два дня пришло послание от миссис Нордфилд. Неизменно бдительный Артур Тимстоун уже сообщил, что мисс Саманта не только не сделалась притчей во языцех из-за этой скандальной истории, а, напротив, превратилась в любимицу всей округи. Но Эрик понимал, что знак одобрения, поставленный на ней миссис Нордфилд, был необходим, чтобы мисс Бриггем не пострадала в глазах общества от своей встречи с Похитителем Невест — встречи, которую он так и не смог забыть.
Когда Эрик понял, что мисс Бриггем сообщила властям очень немного нового касательно Похитителя Невест, он решил, что забудет об этой девушке.
Но все вышло по-другому.
Ее слова, произнесенные задумчивым голосом, не шли у него из головы. «Это было великолепное приключение… Понимаете, мне всегда хотелось приключений». Он прекрасно понимал, как жаждет приключений молодая особа вроде мисс Бриггем — старая дева и синий чулок, вся жизнь которой прошла в Танбридж-Уэллз.
«Я и сама часто чувствую себя одинокой». Это искреннее признание тронуло его до глубины души. Он ощутил духовное родство с ней и, видит Бог, знал, что такое одиночество. Изоляция, в которой он жил из-за своего тайного занятия, порой казалась удушающей. Даже в обществе он чувствовал себя одиноким.