Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян
Шрифт:
Так! Что-то у меня мысли не ситуативно контекстные… Нельзя рассуждать подобным образом о богине милосердия, да ещё прямо в храме! Тем более, раз она существует. Придёт — по голове настучит. Нужно исправляться! Прости меня, о великая ГуаньИнь! Это всего лишь отрыжка атеистического воспитания. Обещаю очистить свои помыслы и впредь думать о тебе исключительно в положительном аспекте…. Пф!
Из-за постамента статуи,
— Мульча! — изумлённо восклицаю я, опознав животину. — Ты чего тут делаешь?! Тут нельзя тебе!
Кошатина показательно зевает, широко открывая красную пасть. Затем встаёт на четыре лапы и вновь, тигриной походкой, направляется ко мне. Подходит, садится рядом и, подняв голову, смотрит на статую небесной покровительницы.
Вообще замечательно! Щас мне нагорит за то, что притащил в храм животное! Вон, уже кто-то идёт. Конечно, не конец света, но неудобно…
Подходит монашка, останавливается, но вместо того, чтобы ругаться, неожиданно уважительно кланяется. Озадаченно, автоматически кланяюсь в ответ.
— ЮЧжин-сии, это ваша тодук-коянъи? — вежливо спрашивают меня.
Четырёхлапая зараза поворачивает голову и, кажется, с интересом смотрит — буду я от неё открещиваться или нет? Куда ж от тебя денешься…
— Да, моя. — не отрицаю я.
— Спасибо. — говорят мне и отваливают.
Удивлённо смотрю вслед уходящей сестре, перевожу взгляд на кошатину.
— Ты чё-нить понимаешь? — спрашиваю у неё я.
Мульча в ответ насмешливо фыркает и, отвернувшись, снова задирает мордочку на статую. Я тоже поворачиваю голову в ту сторону
И тут я вспоминаю о маме.
Чёрт, она же меня ждёт! Сколько времени она меня не видела?!
Хоп! Весь кусок памяти, отсутствие которого явно ощущалось, встаёт в голове на своё место.
СунОк!! Никогда тебя не прощу!!
(несколько позже) Сон ХеКи
— Ты решила уйти? — спрашивает меня настоятельница.
— Да, госпожа Сон ХеКи. — кивнув, подтверждаю я. — Мне нужно позаботиться о своих родных.
Свалить из храма «по-английски» (не попрощавшись), у меня не вышло. Недалеко от входа, с кошатиной под мышкой, я был перехвачен сёстрами, которые объяснили, что «так — не делается». Если человек, нашедший в храме приют и убежище, решает вернуться в «большой мир», то он должен вначале переговорить об этом с настоятельницей. Ну правила у них тут такие.
Подумав, я решил не изображать из себя императора всея вселенной, которому кругом должны лишь из-за одного факта его существования. Люди помогли, поддержали, не требуя ничего взамен. Поступок, по нынешним временам всеобщего кидалова, — достойный всяческого уважения и благодарности. Поэтому, всё так же с кошкой под мышкой, я повернул свои стопы от выхода и направил их в сторону кабинета местной домоправительницы. Вот, разговариваем.
— Скажи, что ты будешь делать, когда вернёшься туда, откуда недавно убежала? — задают мне следующий вопрос.
Пф… а ведь — действительно. По большому счёту — никакого плана у меня нет. Как-то не успел озаботиться такой «ерундой». Впрочем, говорят, что русские страшны именно своей «импровизацией». Можно попытаться выехать на ней, но… Согласно статистике, это срабатывает лишь в нескольких случаях из ста. План «выстреливает» чаще. Разумнее будет побыть европейцем и установить для себя чёткую последовательность действий.
— Мне нужно увидеть маму. — упрямо отвечаю я настоятельнице. — Она волнуется. Хочу её успокоить.
— Для этого не нужно выходить за стену, окружающую Пэннён. Ты можешь позвонить маме по телефону. Если не помнишь номер, давай узнаем его через справочную службу.
Молча смотрю на собеседницу, соображая, нравится мне подобное предложение или нет.
— Если боишься, что я узнаю, кто ты, то я уже догадалась. — по-своему интерпретировав моё молчание, сообщает настоятельница. — Ты — Пак ЮнМи, которую ещё знают, как Агдан. Только у неё есть чёрная тодук– коянъи с зелёными глазами. Ведь так?
Приподнимаю локоть, и освобождённая Мульча с недовольным мяуканьем приземляется на четыре лапы рядом со мной.
Спалила, зараза! Больно нужно дальше таскать тебя на себе! Ещё не та у меня кондиция, чтобы делать это без напряжения.
Поднимаю взгляд на ХеКи, соображая, что сказать ответ. Однако, сделать это до конца не успеваю.
— Можешь не беспокоиться за свою тайну. — опять по-своему расценив моё молчание и, приняв его за согласие, говорит настоятельница. — История любого человека, пришедшего сюда за помощью, остаётся внутри стен Пэннён.
«Разговор по телефону — это совсем не то.» — решаю я, но тут мне в голову приходит ещё одно соображение. — «А дома будет СунОк. Видеть её не желаю!»
— Не собираюсь рассказывать никаких историй. — уверенно заявляю я и говорю, чего хочу. — Мне нужно позвонить.
— Ты помнишь номер?
На секунду задумываюсь и легко выуживаю из своей памяти нужную последовательность цифр.
— Да. Помню.
— Хорошо. После нашего разговора я отведу тебя к телефону.
— Спасибо, настоятельница ХеКи.– благодарю я и удивлённо спрашиваю. — А у вас разве нет смартфона?
— Здесь есть только стационарные телефоны. Другие персональные средства связи в Пэннён запрещены.
Всё, как в армии. — услышав ответ, делаю вывод, и говорю. — Ну, я тогда пошла?
— Куда?
— Звонить.
Тётушка некоторое время молча смотрит на меня.
— Скажи, как ты себя чувствуешь? — просит она.
— Неопределённо. — прислушавшись к себе, даю я правдивый ответ и сразу интересуюсь. — А почему вы интересуетесь?
— Я только что обещала проводить тебя, после того, как мы закончим разговор. И ты с этим согласилась.