Костечков-варвар
Шрифт:
–«И в марте удача не отвернётся от водолеев, так как весь нынешний 2011-й год для них крайне благоприятен»-
Мама стояла у раковины и молча смотрела на сына, как будто обдумывая какую-то фразу. Затем она села на стул рядом.
–«Вкусно?»– спросила она.
–«Нормально»– хмуро пробурчал Костечков, с хлюпаньем делая глоток из кружки.
–«Как у тебя на работе, все хорошо?»-
–«Никак»-
Мама несколько печально вздохнула, а затем вгляделась в лицо Костечкова:
–«Алеша тебе надо все-таки мыть лицо на ночь, а то еще больше тебя запрыщит…»-
–«Заткнись!»– Костечков резким движением оттолкнул от себя тарелку с остатками еды.
–«Осторожнее,
–«Не смей на меня орать, нахуй!»– зарычал Костечков, его лицо исказила гримаса гнева.
–«С тобой стало просто невозможно»– сказала Мама и отвернулась.
Костечков, бормоча ругательства, вышел в прихожую и стал готовится к выходу. Его уличное облачение имело следующий вид: тяжелая кожаная крутка с заклёпками, армейские ботинки и чёрный рюкзак-торба (он дополнял ремень тем, что на нём также была изображена пентаграмма, но на сей раз в неё, для пущего эффекта, была вписана козлиная голова).
Перед тем как выйти, Костечков украдкой заглянул на кухню. Мама мыла испачканные тарелки и пыталась параллельно смотреть телевизионную передачу, темой которой была чистка организма с помощью народных средств. Костечков довольно ухмыльнулся, вернулся в прихожую, аккуратно раскрыл Мамину сумочку, вытащил оттуда кошелек.
– «Так, вот тут пять сотенных, две пятихатки, если одну… нет, две сотки взять, нормально будет»– рассудил Костечков, выудив из кошелька банкноты и аккуратно положив его обратно. Настроение Костечкова теперь несколько улучшилось.
Выйдя из парадной своего девятиэтажного панельного дома, коими полны спальные районы любого крупного постсоветского города, Костечков тут же закурил свои любимые сигареты (Красный Chesterfield) и стал сосредоточенно выбирать аккомпанемент для путешествия на работу. Он остановился на группе Manowar. Сделав несколько шагов в такт гулким ударным, он удовлетворённо качнул головой – музыка отлично соответствовала моменту. Он заметно воодушевился и даже стал вполголоса проговаривать слова звучащей песни:
– «Quit my job this morning,
Said forever I would hold my head up high
Cause I need metal in my life
Just like an eagle needs to fly»-
Он быстро покинул двор, образованный домами, практически неотличимыми от его собственного, и вышел на широкий проспект, ведущий к станции метро. Постепенно наступала весна, что не очень нравилось Костечкову, ведь он всегда заявлял, что обожает зиму, поскольку он северянин и викинг. Восторг перед треволнениями весны он считал прерогативой изнеженных, эстетствующих натур («Пидоров», по его собственной терминологии), к которым он относился с презрением. Но даже многочисленные лужи таявшего снега, пересекавшие заасфальтированный тротуар не могли помешать его стремительному, по-военному чёткому маршу, подкреплённому триумфальными звуками хеви –металла.
Костечкову было свойственно забываться в те моменты, когда он особенно воодушевлялся. Это произошло и сейчас – теперь он не просто шевелил губами, говоря про себя текст песни, а громко декламировал столь знакомые слова. Прохожие смотрели на него с усмешкой, но Алексей их совершенно не замечал:
– «They can’t stop us
Let ‘em try
For heavy metal
We will die!»-
– «Смотри, блядь, баран, куда прешь!»-
прямо у входа в метро Костечкова сильно толкнул плечом мужчина крепкого телосложения. Недокуренная сигарета выпала из пальцев Алексея, он, чуть не упав, угодил одной ногой в лужу, в его ботинок залилась мутная вода. Алексей с испугом посмотрел на удаляющуюся спину. Убедившись, что опасный незнакомец потерял к нему интерес, Костечков проскользнул в вестибюль метрополитена. Ему нужно было ехать на свою работу в центр.
***
Геннум был могуч и ловок в схватке, но Костечков всё равно превосходил его. Блеск кровожданой стали – и даже доспехи, скованные самыми искусными кузнецами Шушархайма не смогли спасти латника, ведь лезвие дикарской секиры вошло точно в зазор между крепчайшими пластинами. Геннум по инерции сделал шаг-второй, а затем с грохотом упал на землю; из-под его громадного тела стала медленно растекаться кровавая лужа.
Костечков со свирепой улыбкой воздел к небу свои руки, так что волосы под мышками победно встопорщились, как гордые плюмажи боевых скакунов. Вся его субтильная стать теперь являла собой живое воплощение триумфа.
–«Гром, великий бог, ты не слышишь мольбы слабых и скулежа трусливых! Ты обращаешь свой взор лишь на тех, кто летит в свирепую сечу, не испытывая страха! Тех, чьи секиры каждым своим ударом создают новых сирот и вдов! Тех, чей неукротимый нрав известен по всему континенту Ноль! Сегодня ты снова даровал мне победу, и я посвящаю тебе этот бой! Пусть и дальше моя не знающая пощады длань разит новых противников в твою честь! Да будет так!»-
Громогласный голос варвара разлетался далеко по простору пустыни, и казалось, будто он сам перевоплотился в бога, возвещающего мирозданию свою жестокую волю.
– «Конечная станция, поезд дальше не идёт. Просьба выйти из вагона»- разбудил дремавшего Костечкова громкий голос.
Осадок от недавнего столкновения ещё лежал на его душе, поэтому, пробудившись, он затравленно огляделся, но, не увидев никого угрожающего, несколько успокоился. Выйдя из метро, Костечков пересёк широкую улицу и прошёл через скверно пахнущую подворотню в небольшой двор-колодец, где находился служебный вход в закусочную быстрого питания – его место работы.
Из-за столкновения у входа в метро Костечков находился в довольно раздраженном настроении. Стоит отметить тот факт, что работа, заключавшаяся в изготовлении гамбургеров, жареной картошки, а по ночам – в мытье кухонных приспособлений и вывозе мусора из двора, сама по себе была Алексею глубоко противна, и это обстоятельство также не могло добавить ему радости.
Особенно раздражал Костечкова тот факт, что ему приходиться, как он сам себе говорил, «прислуживать каким-то уебанам, лохам всяким»– так Алексей называл посетителей. Подобный образ мышления не мог не сказаться на качестве его работы – при случае Алексей всегда старался не доложить ингредиентов, плюнуть в гамбургер, подсыпать чуть-чуть грязи, повалять булочку на полу. Костечков считал, что подобным образом он из положения вечного раба переходит к в состояние скрытого бунтаря, свободной и дерзкой натуры, временно терпящей гнёт. Но в компании же товарищей он всегда бравировал, что работает в «дешёвом кабаке» (явное преувеличение), – как ему казалось, это шло на пользу его имиджу. А когда на работе он выходил покурить или выкатывал мусорные баки из двора, то надевал синюю рабочую куртку, наполняясь ощущением особенной рабочей маскулинности, так что помимо имиджевых дивидендов он имел и духовные. Но и нематериальными выгодами дело не ограничивалось, ведь частенько Алексей украдкой съедал готовые котлеты из гриля, а порой, в ночные смены, даже делал себе самые дорогие гамбургеры, на которые иначе бы пожалел денег.