Костер для инквизитора
Шрифт:
– Пойду спать,– сказала она.
И ушла, шурша стоптанными валенками.
Вошь достал свой страхолюдный тесак, нащепал лучин, загрузил печку.
– Снега сколько,– задумчиво проговорила Ира.
– Зима,– отозвался Ласковин.
– Зимой поститься труднее,– заметила Ира.– Холодно.
Ласковин поглядел на тонкую шейку. Бедная девочка.
В печи загудело пламя. Вошь сходил в сени, принес еще дров, сел на скамью.
– Не страшно… одним? – спросил Андрей.
– Одним? – Ира удивилась.– Мы не одни.
– А если чужие зайдут?
– Чужих здесь нет. Их охрана не пустит. Разве вы не знаете?
– Мы здесь только два дня,– соврал Ласковин.– Еще не обжились.
– Надзиратель часто заходит, работу приносит или хлеб. И собрания трижды в день. Сегодня мы не пошли – из-за метели. Надзиратель сказал: если холодно, можно дома сидеть. Пока теплую одежду не привезут. А вы заблудились, да? Из-за метели?
Ласковин кивнул. Что еще ему оставалось?
– Я вас раньше не видела,– сказала Ира.– Вы военные?
– Нет.
– А похожи. Как же вы дорогу отыщете, в такую вьюгу?
Ласковин пожал плечами.
– Может, мы переночуем в уголке? – предложил он.– Не потревожим.
– Это нельзя,– Ира даже удивилась.– Женщины и мужчины вместе не спят. Метель скоро кончится,– успокоила она Андрея.– Должна кончиться, а то у нас хлеба нет.
Логика железная.
– А если муж с женой? – спросил Ласковин.– Их тоже порознь селят?
– Конечно. Какая разница? Все равно грех.
Серые блестящие глаза смотрели куда-то сквозь Андрея. Тонкие пальчики городской девочки, исцарапанные, с обломанными ногтями… И евнухообразная рожа на черно-белой фотографии.
– Вы поговорите с надзирателем. Пусть он вас просветит, а то нехорошо получится,– обеспокоенно проговорила Ира.
Вошь соскользнул со стула на пол. Ласковин боковым зрением поймал движение, удивился. И еще больше удивился, когда Вошь, оказавшись у колен девушки, снял с ее ноги шерстяной чулок и поцеловал бледную, не очень чистую стопу.
– Не надо,– взмолилась Ира дрожащим голоском.– Не надо… ох!
Ласковин отвернулся. Он слышал трепещущий, как ночной мотылек, голос девушки: «Нет, нет, нельзя… грех, пожалуйста…», шуршание одежды. Вошь не произносил ни слова. Затем – надсадный скрип прогнувшейся панцирной сетки…
– О-о-о! – вскрик-выдох.
И посторонний звук.
Ласковин повернулся и увидел Дашу. Прикусив ладонь, она медленно оседала вдоль стены. Полные ужаса глаза устремлены на постель. Там, под одеялом…
Вошь поднялся. Одеяло упало на пол.
Тонкие раскинутые ноги, белые, в синих прожилочках; розовая мякоть в обрамлении слипшихся волосков.
Вошь, совершенно голый, мускулистый, подошел, наклонился, поднял Дашу на руки и унес, ногой прикрыв за собой дверь. От его босых ступней на покрытом инеем полу остались влажные темные следы.
Ира посмотрела на Ласковина. Беззвучный вопрос. Андрей покачал головой.
Ира подняла с пола одеяло, накрылась, подложив руки под затылок, смотрела в потолок. Лицо мечтательное. И как будто посветлевшее.
Ласковин встал, расстегнул рюкзак и принялся выкладывать на стол снедь. Мясные консервы, водку. Копченую колбасу и сыр нарезал большими кусками.
Из соседней комнаты донесся смех. Дашин.
Ира откинула одеяло, подтерлась краем простыни, нисколько не смущаясь Ласковина. Встала на холодный пол, поджимая пальцы, натянула шерстяные толстые носки и только потом все остальное.
– Можно? – спросила она, указав глазами на колбасу.
– Только не увлекайся,– предупредил Ласковин.– Плохо будет.
– Угу.
И вгрызлась.
В комнате заметно потеплело. Ласковин подкинул еще дров.
Вошь и Даша появились из соседней комнаты. Вошь – невозмутим. Даша – смущенная, розовощекая, вместо балахонистого платья свитер и черные облегающие джинсы.
Ира даже есть перестала.
– Откуда у тебя джинсы? – изумилась она.
– Припрятала! – хитрая довольная мордочка.
«А не такая уж она дурнушка»,– подумал Ласковин.
– К столу, мадмуазель,– пригласил он.
– Мадмуазель? – Даша звонко рассмеялась.
Вошь присел к столу, налил водки в жестяную кружку, выпил молча, деловито.
– Эффективно,– вполголоса похвалил напарника Ласковин.– Не хочешь поработать психологом в реабилитационном центре?
– Нет,– отрезал Вошь.
Девушки кушали так, что у Ласковина потеплело в груди.
Глава третья
– Есть и бабушки,– сказала Даша.– Только мы с ними не разговаривали. Может, есть какая из Петербурга.
– Интересная мозаика,– проворчал Ласковин.
Десятка три домиков. Еще две служебные пятиэтажки, где тоже обитают «свидетели». И не факт, что только из военных. Попробуй отыщи. Попробуй вывези, когда найдешь. Они с Вошем и так, надо полагать, совершили государственное преступление, проникнув на запретную территорию. Но по поводу второй части проблемы Андрей пока не напрягался. Там видно будет.
– Дурак я, дурак! – Андрей сердито шлепнул ладонью по столу.
Девушки удивленно воззрились на него.
– Ириша, а где ваш главный обитает, можешь объяснить?
– Запросто. Как выйдете от нас…
– Лучше нарисуй,– Ласковин пододвинул блокнот.
Показал схемку напарнику. Тот кивнул – найдем. У девочки оказались верный глаз и твердая рука. Вероятно, училась рисовать там, в родной Пальмире.
Вошь тут же начал одеваться. Его немногословность давно перестала раздражать Ласковина. Сэкономленное на разговорах время Вошь немедленно превращал в действие.