Костер и Саламандра. Книга вторая
Шрифт:
— Неужели это возможно? — выдохнула я, чувствуя себя совсем ошалевшей. — В Ордене были не только некроманты, но и вампиры?
— Вампиры — нет, — сказал Агриэл. — Тёмные Князья всегда следовали не заветам Святого Ордена, а Сумеречному Кодексу, который, как говорит легенда, был дан первому из них Божьим вестником. Но все, кто был в Ордене, знали: дети ночи служат Предопределённости, они отмечены Господом, у них своё служение.
— Некроманты и сейчас знают, что у них своё служение, — сказала я.
— Да, это так, — кивнул Агриэл. —
— А раньше слушали? — спросила я, кажется, несколько недоверчиво.
— Раньше считалось, что наставники с Даром — лучшие, — сказал Агриэл. — Потому что их вера укреплена знанием, как здание — фундаментом из твёрдого камня, а в душах их нет страха перед смертью, потому что нет для них смерти. Так писал Ясновидящий Эдарий во второй части «Откровений».
Ничего себе, подумала я и спросила:
— Это его «Откровения» наставник Тария спасал?
— Да, — сказал Агриэл. — Это очень ценные книги. Возможно, наша библиотека — единственная в мире, у кого были экземпляры. Святой Орден позаботился о том, чтобы все труды Эдария были уничтожены: он слишком храбро разоблачал тех, кто в те годы клеветал на собственных братьев.
— А зачем же клеветали? — спросила я хмуро. — Если наставники с Даром были лучшими, если они тогда, как и сейчас, немного видели за Межу и хорошо понимали, как там всё устроено? Ведь мы же вправду полезные!
Агриэл взял меня за руку — за клешню! — и погладил пальцы:
— Милое, бедное, наивное дитя моё… Да разве же нужны Ордену были те, кто видел за Межу? Те, кому тяжело солгать о том, что станет с душой после смерти? Да ещё и те, что наделены опасной способностью убить просто напряжением своего хотения? И мирских они смущали: Орден считал, что мирян важно держать в страхе Божьем, в трепете неведения — важно иметь возможность пригрозить адом… А тем, кто с Даром, и тогда было против души лгать.
— Ещё бы, — сказала я. — Если знаешь, чем можно погубить душу, и понимаешь, что будет с душой, если ты её погубишь, то точно не станешь лезть прямо в пасть.
— Вот именно, — сказал Агриэл. — Человек боится шорохов в ночи; если ему рассказать, что с сумерками приходят ужасные чудовища — он не покинет своего дома, уснастит дверь десятком замков и запоров и заплатит любому, кто пообещает оберегать его от чудовищ. А если рассказать ему, что шорохи — это ночные птицы, цепная собака, лиса, которая крадётся в курятник? Что диких зверей можно пугнуть огнём, а пёс лает, чтобы прогнать воров? Что возьмёшь с такого понимающего, знающего, спокойного? Он выйдет с фонарём — и чудовищ уничтожит свет истины.
— Так ведь это же хорошо? — спросила я.
— Смотря для кого, — вздохнул Агриэл. — Для власти — не слишком. Желающий полной власти предпочтёт робких, тех, кто из страха даже помыслить не посмеет о непослушании. И желающий богатства знает: лучше всего платят испуганные, они готовы отдать последнее обещающему избавить их от угрозы. Святой Орден зародился как братство подвижников, мечтавших о человеческом счастье… а потом начал разрастаться, накапливать силу, приобретать власть над человеческими умами. И вскоре оказалось, что наделённых Даром — горстка, а властолюбцев, желающих вершить судьбами, — могучее большинство.
— Но ведь вы же сами сказали, Отец Святейший, — жалобно сказала я, — что наставники с Даром были лучшие?
— Да, милое дитя, — сокрушённо сказал Агриэл. — Лучшие. И самые заметные. Именно им и завидовали, именно они и раздражали властолюбцев, именно они и пугали тех, кто не был достаточно крепок в вере. Хедлик-Летописец рассказывает: раскол начался с того, что Иерарх Святого Ордена Аксир по навету Преосвященных — их было много, я бы сказал, весь ближний круг Иерарха — обвинил наставника Эргла в связи с адом, противоприродном влечении к мёртвым и чернокнижии.
— Ложно обвинил? — спросила я. Сердце у меня так билось, будто это меня обвинили.
— Сегодня сложно сказать, — задумчиво проговорил Агриэл. — Я предполагаю, что ложь искусно сплеталась там с правдой. Наставник Эргл принял сан, когда овдовел. Летопись говорит, что он имел общение с духом своей покойной жены. Считать ли это противоприродным влечением к мёртвым?
— Любил, тосковал, говорил духу добрые слова — разврат нашли! — фыркнула я. — А его жена осталась его ждать, не покинула юдоль. И что теперь? Какое им дело вообще?
— Иерарх счёл, что Эргл должен был отпеть и упокоить женщину, — сказал Агриэл. — Сам факт его общения с женой, будь она дух или во плоти, был признан нарушением обетов. А он, вероятно, ещё пытался как-то облегчить жене пребывание на Меже… за что его обвинили в связи с адом. Чернокнижие вспомнилось само собой: Эргл изучал древние практики, а древние практики всегда кажутся небезупречными с духовной точки зрения… Вдобавок у Эргла на лице была большая тёмная родинка, а глаза с рождения имели разный цвет: карий и ярко-голубой, насколько можно судить по словам летописца.
— Красиво, — сказала я. — Не безобразно, хоть и странно, да?
— Я не могу должным образом оценить красоту мужчины, — улыбнулся Агриэл. — Но, говорят, Эргл был привлекателен. Только это ему не помогло. Аксир после орденского трибунала объявил Эргла богоотступником, извращенцем и еретиком — и проклял его именем Господним. Изъяны и странности внешности Эргла объявили адским клеймом. Иерарх Аксир, кроме официальных декреталий Святого Ордена, в которых огласил приговор, пояснил отдельным документом: ад накладывает клеймо на проклятого от рождения — и судьба проклятого предначертана свыше. Заклеймённые адом — особенно близки к миру мёртвых и всем ужасным силам, обитающим на Меже, писал Аксир. Кажется, это он первый использовал термин «некромантия».