Кости не лгут

Серова Марина Сергеевна

Как же, доверю я тебе оружие, жди!

Теперь надо было попасть в Елашку. На общественном транспорте мы туда к ночи только доберемся — придется такси брать. Туда, я помню, такси ходит. Ну да, точно.

Уже в машине я задумалась — а что, если Петрович не один живет, а со всей своей кодлой? Хотя нет, вряд ли, в «избушке» они не поместятся — видела я эти «избушки». Ну от силы пара телохранителей с ним может быть.

Очень хочется верить, что так оно и есть.

Кроме этого, меня смущал еще один момент. Не заставили ли Петровича

превратности судьбы избавиться от заложников? По-моему, вполне серьезное предположение. Ну ладно, посмотрим.

Такси ехало довольно быстро, и скоро многоэтажки сменились низенькими рядами частных домов. И так было жарко, а теперь еще и пыль забивалась через черт знает какие отверстия в автомобиле — вроде бы все окна закрыты, а на зубах все равно скрипел песок. Я назвала шоферу адрес, только не Петровича, а на несколько домов подальше, чтобы не особенно светиться.

Мы вышли из машины.

— Так, Василий, держи бабки, — я выгребла из кармана все свои деньги, — найди где-нибудь тачку и стой вон там, на углу. Жди меня.

Вася от неожиданности остановился.

— Так я что, не пойду, что ли, туда?

— Нет.

— Тань, ты чего? А как же ты без меня?

Я едва не рассмеялась:

— Уж постараюсь как-нибудь.

— Но мы же с тобой так сработались… — жалобно протянул Василий. — Уже трех преступников… того… обезвредили. Джеба и тех двух, Серого и Димона.

— Вась, — сказала я наставительно, — Петрович — не Серый и уж тем более не Джеб. Это совсем другое дело. Малейший промах и… А у меня, согласись, опыта побольше, чем у тебя.

Вася пожал плечами. Очевидно, в глубине души он считал себя настоящим детективом. Прирожденным. Таким, которому даже опыт не требуется.

— Так что, — сделала я вывод, — лови тачку и стой, не выпендривайся. Не вздумай за мной ходить. Ты понял? Самое главное — не ходи за мной!

— Как скажете… — обиженно произнес Василий.

— Да вот так и скажу.

Он посмотрел на меня:

— Удачи.

— К черту, — ответила я.

Дело действительно очень рискованное; удача не помешала бы.

Василий вздохнул и отправился на перекресток выполнять мое задание. Я медленно, прогулочным шагом направилась к дому Петровича. Ага, вот он — дом номер восемь. Точно Валера сказал — «избушка». Хлипкий заборчик, низенькая сараюшка — вот и весь двор. Сама «избушка» от сарая мало чем отличалась.

Не доходя до дома, я свернула в проулок. Ну не с парадного же входа мне к Петровичу внедряться. Все-таки не в гости иду, как говорил веселый шофер, с «этим самым».

Сзади у «избушки» даже окон не было. Очень хорошо. Я тихонько прошла по задам (так это, по-моему, в деревне называется?) и осторожно открыла калитку.

Вошла.

Во дворе никого.

Да и вообще, сейчас уже четыре часа. Каждый, кто хоть раз жил в деревне (ну, или в таком районе, как Елашка), знает, что по неписаному обычаю в это время у селян — мертвый час. Все вповалку лежат, шевелятся только для того,

чтобы муху назойливую отогнать.

Я вынула пистолет, взвела курок. Проследовала через загаженный двор к покосившемуся крыльцу. Видать, кроме Петровича, давно здесь никого не бывало. Никакой скотины или птицы во дворе, не считая огромного черного кота, который, впрочем, не обращал на меня ни малейшего внимания. Так что ни гагаканье, ни мычание, ни прочее кукареканье меня не обнаружили.

Ну, Петрович! Хоть бы уж собаку какую на цепь посадил, если скрываться надумал!

Бесшумно взобравшись по крыльцу к входной двери, я остановилась. Интересно вот, а если у Петровича в сенях вместо сторожевых псов несколько амбалов отдыхают?

Впрочем, сейчас увидим.

Я медленно-медленно открыла дверь. Так медленно, что она даже ни разу не скрипнула, хотя смазывали ее в последний раз, наверное, перед началом Второй мировой войны. А то и первой.

В сенях было темно и прохладно. Пахло мышами, какой-то травой, но никак не человеческим жильем. Двери, отделяющей единственную, как я потом выяснила, комнату, не было. Была ветхая цветастая занавесочка.

В комнате что-то чуть слышно жужжало. Прислушавшись, я без труда поняла, что это вентилятор. Ну хоть какое-то присутствие человека ощущается.

Тихо отодвинув занавеску, я вошла в комнату. Петрович в одних трусах, мокрый от пота, спал на раскладушке. Кровати в комнате не было. На стуле рядом лежал огромный черный револьвер. Стол в углу был просто забит бутылками с иностранной водкой и пакетами с какой-то снедью.

Вот она, удача-то! Как все легко оказалось. Раз — и в дамках!

Стараясь не нарушить здоровый сон любителя сельской жизни, я прокралась к стулу и выщелкнула из револьвера все патроны.

Теперь будить Петровича? Я подумала и не стала. Хочу насладиться моментом. Уже не стараясь двигаться как можно тише, я достала из-под стола кривоногую табуретку и, усевшись на нее, закурила.

Петрович всхрапнул, как коняшка, повернулся к стенке и вновь засопел. Честно говоря, глаза у меня тоже слипались. Мерно жужжащий вентилятор разгонял жаркий воздух по углам комнаты. Гуденье этого чуда техники сливалось с дребезжанием целого выводка мух, тщетно стремящихся прорваться через оконное стекло на улицу. Вот будет номер, если я усну! Нет, пора начинать представление. Вот только главного актера разбужу…

Как бы это все поэффектнее обставить?

Пальнуть по вентилятору? Громко запеть песню? Вставить между пальцев спящего спички и поджечь? Я усмехнулась.

Вдруг Петрович глубоко вздохнул и сел на раскладушке. Я даже вздрогнула от неожиданности. Он широко зевнул и, не замечая меня, прошлепал босыми ногами к столу. Открыл какой-то пакет и начал с хрустом жевать, чавкая и роняя на пол крошки изо рта. Вот свинья.

Я громко кашлянула. Голая спина Петровича застыла. Жевательные звуки стихли. Он осторожно обернулся. С набитым ртом, скотина.