Кости земли

Суэнвик Майкл

Лейстер как раз собирался влезть со своим мнением, когда зазвонил телефон.

— Он у меня, — сказала Тамара. Она расстегнула карман рюкзака, достала тщательно замотанный в листья аппарат и аккуратно развернула.

Лейстер встал, чувствуя насущную необходимость отлучиться в ближайшие кусты.

— Я на минуту, — сказал он.

Когда он вернулся, Тамара и Патрик улыбались от уха до уха.

— Хорошие новости? — осведомился Лейстер.

— Лай-Цзу звонила, — ответил Патрик. — Хотела подождать до вечера, когда все соберутся,

но не выдержала и проболталась. Она беременна.

— Она… Что?! Беременна?! Каким образом?!

Патрик хрюкнул и иронически вздернул бровь.

— А может, сам сообразишь каким? — раздраженно сказал Тамара.

Лейстер в растерянности сел на бревно.

— Боже, поверить не могу! Она же предохранялась!

Об этом Лейстер знал не понаслышке, как руководитель группы он видел медицинскую карту Лай-Цзу. Все женщины экспедиции предохранялись новейшим способом, который могло прекратить только вмешательство врача.

— А кто отец ребен… — Он осекся. — Ну да, дурацкий вопрос.

— На редкость дурацкий, — подтвердила Тамара. — Вы все — отец. Каждый в ответе. Мы все — родители.

— Не похоже, что ты рад новостям, — задумчиво отметил Патрик.

— Рад?! Чему ты хочешь, чтобы я радовался? Кто-нибудь вообще думает, что за жизнь мы можем предложить этому ребенку?

— У нас нет выбора…

— Имея одиннадцать родителей, он наверняка будет избалован донельзя, — сказала Тамара. — Ну и подумаешь! Дети приспосабливаются.

— А что будет, когда он вырастет?

Никто не ответил.

— Представьте себе девочку-подростка в мире, целиком заполненном ее родителями. Подружек нет, мальчишек нет, нет прогулок, свиданий, даже поболтать не с кем! Это будет одинокий, затюканный ребенок. Когда в ней проснется сексуальность, ей захочется принять участие в наших веселых сеансах групповой терапии. И что мы ей ответим?

— Я вовсе не думаю, что… — начал Патрик.

— Ответим мы: «да» или «нет». И то, и другое будет одинаково плохо.

— Я не понимаю, почему ты предпочитаешь видеть все в черном цвете, — возмутилась Тамара.

— Идем далее. Так или иначе, дитя вырастает. Вот она, молодая и энергичная, в лагере, полном пожилых людей. Все, что она хочет осуществить, слишком порывисто, слишком необдуманно, слишком тяжело для окружающих. Ее предложения постоянно отвергаются. А мы продолжаем стареть. Все больше и больше работы по уходу за нами ложится на ее плечи. Она безумно устает, но не может ничего изменить. Куда же ей деваться? Она угрюмо и безрадостно влачит свою жизнь. Пока наконец-то мы не начинаем умирать. Сначала девочка чувствует некоторое облегчение. Ей, конечно, стыдно, она понимает, что это плохо, но ведь она всего-навсего человек. Девочка будет рада нашей смерти. Затем, по мере того как человеческий мир начнет становиться меньше и меньше, она поймет, как ей будет одиноко. И вот он придет, день, когда она окажется единственной женщиной на Земле. Подумайте об этом! Единственной! Абсолютно, невероятно, бесконечно одинокой. А впереди еще лет двадцать такой жизни. Скажите мне, насколько нормальной она будет к тому времени? Будет ли она вообще человеком?

Патрик медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— Да, но… какова альтернатива?

— Боюсь, что Лай-Цзу придется…

Стремительным движением Тамара воткнула Лейстеру под дых свой крепкий кулак. Сильно.

Он согнулся пополам. А она, побелев от гнева, крикнула:

— Это не альтернатива! А если и так, не тебе решать! «Она же предохранялась!» Господи Иисусе, ты хоть десять секунд подумал, прежде чем засунуть в нее свой конец? Ни один способ предохранения не дает стопроцентной гарантии — женщины всегда должны принимать это во внимание, почему же мужчины не могут?

Тамара схватила рюкзак и копье.

— И между прочим, — добавила она через плечо, — мы все, возможно, будем мертвы лет через пять. Поэтому предсказания твои не имеют никакого значения.

Она сердито зашагала прочь.

— Ничего себе! — смущенно улыбнулся Патрик. — Это было жестоко. Даже если — прошу прощения за эти слова — немного заслуженно.

Он помог Лейстеру выпрямиться.

— Как ты?

Тот только потряс головой.

Так вышло, что по дороге домой они были менее осторожны, чем обычно. Тамара вела их небольшой отряд быстро, не оглядываясь, и скоро превратилась в маленькую фигурку далеко впереди. Патрик и Лейстер спешили за ней как могли.

Они шли вдоль берега реки и, достигнув Чертова ручья, повернули в глубь суши. Лейстер лениво следил глазами за троодонами, ловящими мидий, когда услышал вскрик Патрика.

— Что? — Лейстер повернулся и в некотором отдалении увидел детеныша тираннозавра. Это оказался Шрам, тот самый, что сбежал сегодня утром. Он стоял практически неподвижно, следя глазами за Тамарой.

— Тамара! — завопил Патрик и бешено замахал руками в сторону хищника. Девушка обернулась, заметила тираннозавра и закрутила головой, выбирая, куда бежать. Берег реки был пустынным, ни деревца, ни кустика. Спрятаться негде.

— Терновник! Терновник! — кричал Патрик, обеими руками показывая на отдаленные заросли. Если бы Тамара добежала туда, у нее появился бы шанс спрятаться в гуще кустов, куда юный тираннозавр с его тонкой кожей не рискнул бы забраться.

Тамара вскинула копье и рванулась в указанном направлении. Шрам, наклонившись вперед, ринулся за ней.

Тамара бежала, как спринтер, высоко поднимая колени. Копье сверкало в такт взмахам рук. Но ее скорости не хватало, детеныш двигался гораздо быстрее.

Она не добежит до терновника. Не успеет.

Как будто со стороны Лейстер увидел, как он несется наперерез хищнику, пытаясь вклиниться между ним и Тамарой. Поступок был инстинктивным и невероятно нелогичным, но палеонтолог слишком испугался, чтобы соображать, что делает. Как ученый он, конечно, знал, что преследующий жертву тираннозавр не отвлекается ни на что другое. Стада анатотианов могут пастись вокруг, чуть не залезая ему в рот, но он не обратит на них ни малейшего внимания, потому что ему нужен этот гадрозавр. И не вон тот, а именно вот этот. Без вариантов.