Костотряс
Шрифт:
— Вверх, значит. Ну ладно, — пропыхтел Зик и начал взбираться по лестнице.
— На следующем этаже есть дверь. Там темно. Пошарь как следует, найдешь. Обычно она не заперта. Сейчас, надеюсь, тоже, — донесся голос Анжелины откуда-то из непроницаемой тьмы.
Стоило им повернуть за угол, на лестничной клетке стало черным-черно, и время от времени каждый получал то рукой, то локтем, то раскаленным стволом ружья по плечу или под ребра. Мало-помалу троица отступала в мир живых, где даже хаос был простым и понятным.
— Нашел
Следом протиснулись Брайар и принцесса, и дверь немедленно захлопнули. У стены ждала наготове толстенная, с человеческую голову диаметром, распорка, и совместными усилиями они подперли ею засов.
Тут как раз подоспела голодная орава; дверь содрогнулась, но выдержала. Под натиском трухляков распорка поехала было по полу, однако Анжелина ударом ноги вернула ее на место и впилась в нее взглядом: пусть только шевельнется.
— Ее надолго хватит? — поинтересовался Зик. Никто ему не ответил.
— Где мы, принцесса? — спросила Брайар. — Не узнаю этого места.
— Надевайте маску, — невпопад сказала Анжелина. — Скоро она вам понадобится. Мальчик, к тебе это тоже относится. Давай-давай. Нам еще на поверхность прорываться, а если вы не сможете нормально дышать, то шансов никаких.
В спешке Брайар накинула ремень сумки как попало — не до удобства было. Теперь она сдвинула его на привычное место поперек груди. Затем достала маску и кое-как просунула голову между ремешками, поглядывая на Зика, который был занят тем же самым.
— Откуда у тебя эта маска? Из дому ты уходил с другой…
— Иеремия дал, — откликнулся мальчик.
— Свакхаммер? Что он здесь делает? — удивилась Брайар.
Хотя ни к кому в частности она не обращалась, принцесса ответила ей:
— Вас заждались в Хранилищах. В конце концов Люси подняла ваших друзей, и пошло-поехало.
Она сделала глубокий вдох, в котором слышалось что-то болезненное, словно в легких у нее застряла какая-то колючка. Брайар перевела взгляд на бок Анжелины и увидела, что рана открылась снова.
— Так они пришли меня спасти?
— Ну да. Или развязать войну, о которой мечтали много лет. Я это не к тому, что они не хотят помочь вам, — еще как хотят. Просто им нужен был толчок, чтобы закатить такой вот бунт. А вы подходите идеально.
Вдоль низкого потолка были развешены лампы, сцепленные хлипкой веревкой. Явного источника питания Брайар не заметила. Однако с веревкой тесно переплетались металлические вены — провода, по которым, видимо, и передавалась неведомая энергия. Свет был не очень ярким, но его вполне хватало, чтобы не запинаться на каждом шагу и не палить друг в друга при каждом звуке. У стен выстроились штабеля ящиков и чудовищных размеров машины, закутанные в парусину. В помещении было холодно и сыро.
— Что это за место? — спросила Брайар.
— Склад, — отозвалась Анжелина. — Для лишних вещей. То есть для всего, что он наворовал
— Совсем как у тех лабораторий в подвале, — пробормотала Брайар.
— Нет, не совсем. Эти механизмы можно продать на другом рынке, если он разберется, как что работает. Они остались от большого конкурса, объявленного русскими, — им понадобилась машина, которая может бурить мерзлоту и поднимать на поверхность золото. Если война продолжится, то он страшно разбогатеет.
— А разве он не богат? — вмешался в разговор Зик.
— Не так, как хотел бы. Им всегда мало — правильно я говорю, миссис Уилкс? Теперь он пытается переделать бурильные машины в военные, раз уж толку из них не вышло. И рассчитывает продать на восток — тому, кто больше заплатит.
Брайар слушала вполуха. Приподняв уголок ближайшего полотнища, словно подол юбки, она вгляделась в неясный бурый сумрак:
— Я уже видела эту штуку. И знаю, для чего она предназначается… точнее, предназначалась. Но они тут не все остались после конкурса.
— Как это? — не понял мальчик. — Что ты имеешь в виду?
— Он крадет изобретения у Леви и приспосабливает их под собственные цели. Это вещи твоего отца. Скажем, эта машина… — Она сдернула полотнище, выставив на обозрение жутковатый вытянутый механизм в форме крана, снабженный колесами и обшитый металлическими пластинами. — Ее планировалось использовать при строительстве больших кораблей. Ну или так он заявлял. Якобы с ее помощью можно было… не помню. Кажется, перемещать по верфи крупные детали судов, чтобы люди не надрывались без толку. Я ему тогда не поверила и не верю сейчас.
— Почему? — заинтересовался Зик.
— А зачем судостроителям нужны артиллерийские снаряды и емкости для пороха? Я не дура. Просто, видимо, мне не хотелось ничего знать.
— Значит, Миннерихт не… — заговорил мальчик.
— Ну само собой, он не твой отец. Не скрою, на минуту ему удалось меня напугать. У него подходящий рост и подходящий… как бы не соврать. Подходящий типаж. Но это не он.
— А я знал, что это не он. С самого начала.
— Неужели?
Зик взглянул на Анжелину и с гордостью сказал:
— Вы мне велели не верить его словам, и я не стал. Я знал, что это он все врет.
— Замечательно, — произнесла его мать. — А что насчет вас, принцесса? Почему вы так уверены, что мой покойный муж и добрый доктор — разные люди? У меня есть свои причины так считать. Каковы ваши?
Индианка пощупала свою рану и, сморщившись от боли, прикрыла ее ладонью. Затем она убрала двустволку обратно в чехол и ответила:
— А таковы, что он сукин сын. И всегда таким был. А я… — Анжелина оставила несчастную дверь и под светом ламп зашагала по коридору. — А я и есть та сука.