Костры миров
Шрифт:
Ради Шу!
Хенк был счастлив.
Шу его ждет, «Лайман альфа» всегда готова к вылету, все необходимые данные отправлены диспетчером в Расчетчик Преобразователя. Через трое земных суток он, Хенк, получит разрешение на выход из Нетипичной зоны, а, значит, явится на Землю как раз к началу очередного редакционного Совета Всеобщей энциклопедии (том «Протозиды»). Неважно, что по часам Симмы этот Совет завершил свою работу несколько столетий назад – курс «Лайман альфы» будет вычислен по такой кривой пространства-времени, которая в любом случае приведет Хенка к точно назначенному времени, ни минутой раньше, ни минутой позже. Самая грубая ошибка никогда еще не превышала десятых долей секунды. Аля сотрудников Всеобщей энциклопедии все будет выглядеть так, будто он, Хенк, отсутствовал два
Увлекательные, обширные, но… компиляции.
Были ли они верны, соответствовали ли действительности? Можно ли вообще, изучая некую отчужденную расу, опираться на мифологию и наблюдения рас, никогда не относившихся к протозидам с симпатией? То, что протозиды никогда не заглядывали во Внутреннюю зону Вселенной, то, что они упорно не хотели замечать своих звездных соседей, все это, по мнению Хенка, еще не давало оснований относить протозид к тем цивилизациям, что в принципе неспособны к контакту. Цивилизация – понятие вообще довольно туманное, его не так-то легко точно сформулировать или истолковать, тем более что пути развития звездных рас мало где были достаточно схожими, к тому же истолкователи таких понятий, как цивилизация, как правило, сами живут внутри вполне определенных цивилизаций, что конечно же не может не вносить в их суждения ту или иную долю предвзятости.
Туп как протозид. Темен как протозид. Жесток как протозид.
Он, Хенк, никогда не соглашался с подобными формулировками, хотя мифы Цветочников, Арианиев, океана Бюрге были по завязку набиты именно такими формулировками.
Протозиды.
Они же – первичники.
Они же – истребители звезд.
Время от времени, собираясь в гигантские скопления (а масса каждого отдельного протозида часто намного превосходила массу таких планет, как Сатурн или Юпитер), протозиды пытались уйти из Нетипичной зоны к какой-либо одинокой звезде. При этом им было все равно, обитаемы ли миры, в пределы которых они вторгались. Мифология Арианцев, Цветочников, океана Бюрге сохранила память примерно о пяти подобных, никем еще не объясненных вторжениях, после которых и Цветочникам, и Арианцам слишком многое приходилось начинать сначала. Сжигая себя в звезде, доводя ее до чудовищного взрыва, протозиды гибли, а вместе с ними в океане раскаленной плазмы, заливающей Крайний сектор, гибли солнца, планеты, населенные станции, радиобуи и, разумеется, разумные существа. Являлось ли все это осмысленными, рассчитанными ударами не объявленной, но настоящей войны с соседями? Никто этого не знал, ибо протозиды ни с кем не шли на контакт. Редкие попытки землян (Арианцы, Цветочники, океан Бюрге давно отказались от таких попыток) установить связь с протозидами пока что не дали никаких результатов, вот почему члены Межзвездного сообщества смотрели сквозь пальцы на совершаемые время от времени вылазки объединенных флотов Цветочников и Арианцев в Нетипичную зону. Ходили слухи, что Цветочники и Арианцы занимаются рассеиванием замеченных ими скоплений…
Что ж… Они защищались…
Но тот тезис, что пока у цивилизаций есть антиподы, конфликт неизбежен, Хенку всегда не нравился.
Сейчас Хенк был счастлив. Он добыл кое-что действительно новое. Его личные наблюдения в Нетипичной зоне многое дадут членам Межзвездного сообщества. Они с Шу неплохо поработали.
Хенк машинально провел ладонью по обезображенному шрамом лбу, будто снимая с него невидимую паутину. Широкий некрасивый шрам, вертикально опускающийся к переносице, был привычен для него, как морщина. Еще один шрам, только шире, страшнее, прятался под рубашкой – зазубренным треугольником он спускался от шеи под левую лопатку и чуть ниже. От этого левое плечо Хенка всегда казалось немного опушенным.
Впрочем, сам он никогда не помнил об этом. Да и занимала его сейчас вполне конкретная мысль. Он думал – найдется ли на Симме самая обыкновенная шляпа?
Радуясь сам, он хотел обрадовать Шу.
2
Хенк был счастлив.
Трое суток – это не просто карантин. Трое суток – это прекрасная возможность вернуть себе хоть какие-то навыки землянина. Не так-то просто после долгого одиночества дружески похлопать по плечу первого встречного, а Хенку этого хотелось. Впрочем, то, что за стойкой бара стоял длинный жилистый усач с объемистым миксером в руках, а перед ним на высоком табурете откровенно скучал крупный плечистый субъект в желтой майке звездного перегонщика, вовсе еще не означало, что Хенк видел настоящих людей. Обероны, скорей всего, хотя в штате Конечной станции непременно должны были состоять и земляне. Межзвездное сообщество строго следило за соблюдением определенных пропорций. Но если ты и похлопал по плечу крупного плечистого субъекта в желтой майке звездного перегонщика, это отнюдь еще не означало, что ты действительно похлопал по плечу именно человека, а не китообразное, скажем, существо с Тау или аморфное разумное облачко с Пентаксы.
Хенк бросил на стойку плоскую коробку с кристаллами памяти (Астрофизика Нетипичной зоны, Заметки к текстам о протозидах и прочее) и не без некоторой опаски воззрился на высокий табурет: он не был уверен, что после столь долгого отсутствия не совершит какой-нибудь неловкости.
Эта мысль тут же получила подтверждение. На мгновение Хенку попросту захотелось зависнуть над табуретом, как он любил это делать, беседуя с Шу, но он вовремя спохватился и взгромоздился на табурет так, как по его понятиям и следовало это сделать землянину – без особой ловкости, но с достоинством.
Усатый бармен и плечистый человек в желтой майке звездного перегонщика обернулись к Хенку одновременно. Будь Хенк пылевым облаком, распростершимся на полнеба, ему не составило бы труда держать в поле обзора сразу обоих, но сейчас он был всего лишь человеком. Он просто дважды кивнул.
– Титучай?
Терпкий тонизирующий напиток всегда был к месту, но, спрашивая, усатый жилистый бармен не улыбнулся – возможно, сам подозревал в Хенке оберона, возможно, не любил оберонов или вообще не был общителен.
Хенк усмехнулся.
Такие парни, как этот жилистый усатый бармен, ему всегда нравились. Дело не в хмурости. Как правило, это дельные парни. Спроси у такого, где можно найти шляпу, он нисколько не удивится и не пойдет трепать по всей Симме о каком-то чокнутом со звезд, разыскивающем не принадлежащую ему шляпу.
Взяв это на заметку, Хенк повернулся к звездному перегонщику.
Впрочем, перегонщик выглядел не приветливее бармена. Презрительно выпятив широкие, плоские, прямо-таки щучьи губы, он странно щурился, будто испытывал к Хенку не столько интерес, сколько неясное подозрение.
– Конечно, титучай! – Хенк радовался. – Три титучая. Я угощаю.
И предложил:
– За возвращение!
– А счет? – недоброжелательно поинтересовался усатый бармен.
Хенк назвал бортовой номер своего корабля, автоматически являющийся номером его счета. Хенк гордился этим номером. «Лайман альфа». Резонансная линия водорода с длиной волны 0, 12 микрон. Хороший счет. Тем более что на Симме счет имел вовсе не символическое значение. В сущности, Конечная станция принадлежала Цветочникам, и все расходы Хенка сейчас оплачивала Земля, причем оплачивала чистой информацией. Могло, кстати, оказаться так, что чашка титучая, выпитая Хенком, оплачивалась именно его, Хенка, статьей. Скажем, о тех же протозидах.
– С возвращением, – бармен без особого энтузиазма поднял чашку.
– Возьми посудину пообъемистей, – радушно посоветовал Хенк. – Не похоже, что вы тут, на Симме, часто пьете за возвращение.
Бармен хмыкнул:
– Не так уж и редко.
И добавил хмуро:
– Сегодня ты – третий.
– Открыли регулярную линию? – удивился Хенк.
– До этого еще не дошло, – вмешался в разговор щучьегубый. – Но на Симме не пусто. Вторую чашку бармен сегодня поднимал за меня…
– А первую?