Костяной Скульптор. Часть 4
Шрифт:
Кстати, об оружии… вздохнув про себя, я огляделся по сторонам. Гуйара, естественно, нигде видно не было. С учетом ее веса, булаву, должно быть, затянуло еще глубже, чем меня. Если она исчезнет, я буду очень расстроен.
Спохватившись, я потянулся к тому месту, куда пришил мешочек с жемчужинкой Илоны и, естественно, ничего не нащупал. Во-первых, потому, что теперь дотронуться до внутренней стороны таза из-за плоти было невозможно, а во-вторых, потому что при превращении все нитки наверняка порвало в клочки. Однако эту потерю я переживал не долго, выудив из памяти момент, в котором под воздействием Жадности вытаскиваю
А вот отыскать Гуйар еще оставался шанс. Этим я и занимался следующие часов двадцать, в процессе экспериментируя с новой способностью. Вся энергия была потрачена на слияние и Похищение, так что Усиление не работало, а потому это было крайне актуально. В результате свою булаву я выкапывал четырьмя большими и мощными лапами, похожими на кротовьи, перепробовав до этого множество иных вариантов. Очень удобно, стоило признать.
Вытащив Гуйар из-под пятнадцатиметрового слоя грунта, вообще не представляю, как я его нашел, я снова уселся прямо на землю.
Теперь предстояло решить главное: мне возвращаться в Падсонитар, где Ядгар наверняка будет докапываться до всего произошедшего и не давать мне спокойно жить, или прямо сейчас просто свалить. Силы на то, чтобы двигаться дальше по уровням у меня точно были. С другой стороны, было очень жалко терять магический стилет, свойств которого я так и не узнал, а также честно заработанные драгоценности…
Жемчужинка! За поисками Гуйара я снова про нее забыл. Вот что значит, когда предмет сам по себе не имеет никакой ценности. За ней точно надо возвращаться, теперь я уже хотел добраться до города Бирюзовых Врат чисто из любопытства, чтобы узнать, что же это за такая тайна, ради которой Илона чуть не уничтожила свой город и ради которой, видимо, сгинуло аж семь Воинов.
Закинув булаву, теперь уже вовсе не кажущуюся тяжелой, на плечо, я зашагал в сторону города. Посмотрим, что у скелета-лича будет мне предъявить.
Глава 111
— И ты хочешь сказать, что теперь ты уже не скелет, а зомби и что теперь ты можешь превращаться в самого настоящего дракона, но при этом понятия не имеешь, как это произошло?! — Вполне ожидаемо, Ядгар рвал и метал.
— Ага… — мне спорить с ним совершенно не хотелось. Во время нашего похода за сокровищами Руха я сказал личу все, что хотел. Если он собирается продолжать до меня докапываться, даже понимая то, что я, очевидно, стал сильнее… что же, его проблемы, не мои.
После возвращения в Падсонитар меня «вызвали» еще до того, как я добрался до своего дома. Посланника совета я послал куда подальше, в этом ведь и было его предназначение, мне нужно было забрать жемчужину, свой магический стилет и обзавестись хотя бы минимумом одежды, без штанов идти на допрос мне точно не хотелось. Впрочем, не хотелось мне этого делать еще по множеству причин, но убегать сейчас, когда я уже вошел в город, мне не позволяла гордость. Одно дело тактически ретироваться в неблагоприятных обстоятельствах и совсем другое, развернувшись и начав идти навстречу противнику, в последний момент передумать, развернуться и дать деру.
Однако в удовольствии позлить Ядгара я себе не мог
Но вот, в конце концов, я тут. Сижу внутри полукруглого стола и смотрю на лица пятерки совета. Вернее, только на лицо Лахика. Хатод, пусть и состоял в совете, был тут скорее для чисел, используемый остальными в качестве мальчика на побегушках, выражение лица Висари не менялось вовсе, а Танари и Ядгар были скелетами. И зомби-мечник явно пребывал в сомнениях, которые я не мог не понять. С одной стороны, до сих пор я не сделал ничего, что можно было бы интерпретировать как враждебность к Падсонитар или совету, мои заигрывания с личем не в счет. Но, с другой стороны, я сам и вся моя история без всяких сомнений были полны лжи. Если даже Хатод смог это понять, то уж владелец кристального клинка и подавно.
И уже было не так важно, проявляю я враждебность или не проявляю, помогаю я городу или не помогаю, выгоден ли я или нет. Куда важнее любых преимуществ в операциях, важнее золота и иной добычи, для любого разумного правителя была стабильность. В богатствах нет никакого смысла, если из-за собственной преждевременной смерти ты не сможешь ими воспользоваться. А для нежити любая смерть была преждевременной.
Для Падсонитар в целом и для каждого из этих мертвецов в частности было бы куда выгоднее мое исчезновение. Не важно, каким путем, умру я или просто уйду, от настолько непредсказуемого фактора нужно было избавиться.
Однако вместе с этими опасениями тут же возникали иные. А что, если вот сейчас они меня прогонят, а я однажды вернусь и отомщу? Что если примкну к Рактачесар и, пусть не выдам никаких особых тайн, мне ничего такого не рассказывали, но просто качну чашу весов в другую сторону? Мое вмешательство в бою против дракона было очень важно. Может быть не было решающим, но точно помогло Падсонитар получить куда больше прибыли, чем они предполагали. А теперь я вернулся после какой-то странной метаморфозы, уж точно не слабее, чем был.
Почему бушевал Ядгар тоже было понятно, кроме очевидной ярости в ответ на очередное оскорбление, он также хотел получить от меня ответы. Что это было, как произошло, почему? Можно ли это, чем бы оно ни было, повторить? Лич, несмотря на явную несдержанность эмоций, все-таки оставался расчетливым и хитрым персонажем, прожившим и видевшим точно куда больше, чем я.
Правда, своего он уж точно не добьется. Просто потому, что я его не боялся, ни в человеческом смысле, ни в категориях рассуждений нежити. И он, это прекрасно чувствовавший, злился лишь сильнее.
Однако, когда я уже думал, что эти пятеро не смогут меня ничем удивить, произошло нечто довольно неожиданное. Танари заговорил.
— Потише… — сказал, словно выдохнул, великан.
Я сначала даже не понял, откуда шел звук, а вот Ядгар, явно все прекрасно осознавший, разом умолк, опустился на свое место и понурил голову. Остальные, бросив на гиганта краткий взгляд, тоже уткнули головы в стол, словно нашкодившие детишки перед воспитателем. Молчаливый, я даже уже начал думать, что немой, скелет обладал в этом совете, кажется, совершенно непререкаемым авторитетом.