Костяной Скульптор. Война

Белизна. Безграничная, от горизонта до горизонта, земля и небо — всё чистейшего белого цвета. Подо мной нет тени, вокруг вообще нет теней, словно сияет само пространство. Очень странное и непривычное зрелище, глаза просто отказывались верить в реальность происходящего. И потому он, Король, стоящий напротив меня, тоже казался каким-то нарисованным, словно игрушечным. Хотя исходящая от него мощь ненастоящей уже нисколько не казалась. Вот только теперь я уже не чувствовал того же благоговения, что в видениях грехов. Король был человеком. Очень сильным, вероятно сильнейшим из когда-либо живших, но всё-таки человеком. И сейчас на меня смотрел именно человек.

— Ну вот мы и встретились лично, — произнёс он, убедившись,

— Действительно. А я ведь столько о тебе слышал. И видел. Прикрутил бы вентиль с воспоминаниями, а то они уже раздражать начинают.

— Это не в моей власти. Наши мысли и память сливаются воедино. Это естественно, ведь твоя душа — продолжение моей.

— Что-то я не ощущаю, чтобы мы были похожи. Ты явно зануда, каких поискать, а ещё редкостный трус. Это как же надо было бояться за свою шкуру, чтобы это превратилось в твой аспект?

— Да что ты знаешь?! — впервые на его лице появилось хоть какое-то выражение помимо отвратительно непоколебимого спокойствия. Похоже я наступил на больную мозоль.

— Ровно то, что сказал, — я пожал плечами. — А что, было не так? Одно из твоих воспоминаний, между прочим. И поэтому, кстати, мне тоже не хочется с тобой сливаться. Не хочу стать истеричкой.

— У тебя нет иного выхода, — быстро пришёл в себя. Хотя, что я удивляюсь, всё-таки Демиург. Однако то, что одна фраза смогла пошатнуть его спокойствие, всё-таки странно. Надо попробовать надавить ещё раз.

— Правда? А я вот могу придумать как минимум один. Я к чертям уничтожу твою душу и заживу себе припеваючи.

— Думаешь, у тебя выйдет сделать то, что не получилось у всех Демиургов прошлого? — он усмехнулся, чуть расправил плечи, и я буквально почувствовал, как его речь и поведение встают на привычные рельсы. — Я вечен. Моя душа бессмертна. Меня невозможно убить! Такой как ты не сможет ничего сделать! — уверен, нечто подобное он говорил не один десяток раз в прошлом.

— А ты явно соскучился по аудитории, да? — я картинно захлопал в ладоши. И было за что, перформанс Короля действительно был достоин сцены какого-нибудь крупного театра. Однако говорить ему этого я, конечно, не собирался. — Привык своими Воплощениями командовать — не получается отучиться? Речи перед армиями давно не толкал? А, да, я забыл. Уже пятнадцать тысяч лет не толкал! За такое время навыки ржавеют, ты сейчас даже рыбу в том, что она плавать умеет, не убедишь. Слушай, а ты в этой белизне все пятнадцать тысяч лет сидел или только с того момента, как я появился? Потому что если первое, то я тебе искренне сочувствую, это же полный…

— МОЛЧАТЬ!

Да, рано я его похвалил. Ну что это, Король? Ноздри раздуваются, кулаки сжаты, вся харя красная… Эх, как же быстро ломаются образы великих правителей, стоит только узнать их поближе… в видениях грехов Король представал идеальным существом без слабостей и недостатков, абсолютным и непогрешимым. Вероятно, они и видели его именно таким. Но я-то знал его настоящего. Воспоминания, хотя в них не было никаких мыслей, только картины и образы, рисовали не слишком радужную картину. В своём мире Король не был ни монархом, ни хоть сколько-нибудь важным человеком. В воспоминаниях детства, которые было легко узнать по низкой точке обзора, фигурировало что-то наподобие детского дома. По крайней мере большое помещение с кучей детских кроватей я никак иначе интерпретировать не мог. Многие картины иного мира я видел глазами идущего пешком человека, а с учётом разнообразия тамошних самоходных экипажей, позволить себе их могли не только местные аристократы. Ещё немало кусочков памяти показывали, пусть чистую и ухоженную, но довольно маленькую комнатку, в которой будущий Король, вероятно, жил уже во взрослом возрасте, а ещё часть — белые помещения и коридоры, судя по всему больницу. И ни разу ни в одном видении я не смог поймать в отражении зеркала, воды или прозрачной стены огромного дома лицо человека старше лет двадцати-двадцати трёх. С учётом того, что в намеренное сокрытие от меня части воспоминаний верилось с трудом, раз уж я пару раз видел даже его походы в туалет, можно было заключить, что в этот мир Король попал в, можно сказать, детском возрасте.

Да, потом прошло много лет, за которые он успел стать известнейшим гением поколения, а потом и Демиургом, и воспоминаний об этом времени у меня почему-то было очень мало. Но человеку практически нереально перекроить тот образ и характер, с которыми он родился и вырос до сколько-нибудь сознательного возраста. Через сотни, да даже через тысячи лет под маской власти и могущества скрывался детдомовский подросток, росший в бедности, постоянно попадавший в больницы то ли из-за слабого здоровья, то ли из-за насилия, и покинувший свой мир в самом раннем возрасте. С такими знаниями несложно догадаться, что весь этот пафос был напускным. И даже если я и мог ошибаться, его вспышка в ответ на банальнейшие и по сути даже не обидные подколки уничтожила любые сомнения. С такими вводными данными было даже странно, что он смог достичь чего-то подобного.

— Расскажи, зачем тебе это? В чём состоит великий план великого Короля, вознамерившегося уничтожить реальность? Я уже знаю, что новый светлый мир для каждого — это брехня. Но тогда чего ты хотел добиться? Куда хотел привести всех тех, кто шёл за тобой?

— Кто шёл за мной? — лицо Короля исказилось, гримаса гнева сменилась столь же гротескной и преувеличенной маской пренебрежения. И это, неожиданно, очень ему подходило. Именно такое выражение делало словно мраморные черты его лица вновь подвижными и живыми. — Что бы ты понимал… Они — никто, весь этот мир — лишь пустышка, в котором лишь я настоящий и живой! Даже ты, частичка моих души и сознания — лишь бледная тень реальности! Даже если я расскажу, зачем, ты всё равно не поймёшь, потому что твой разум ограничен рамками этого мира! Никто не поймёт!

— Как-то это по-моему слишком самоуверенно, не считаешь? Да, ты попал сюда из другого мира, что делает тебя по-своему уникальным, но…

— Ха! — презрение в его голосе можно было черпать ложкой, — ну давай проверим, насколько ты отличаешься от остальных болванчиков!

То, что произошло дальше, было куда более странным, чем едва ли всё, что со мной когда-либо происходило. Король открыл рот и я отчётливо понял, что он сейчас действительно что-то говорит, объясняет свои мотивы и раскрывает тайну, преследовавшую меня уже не первый год. Вот только я не мог разобрать ни слова. И не потому что потерял слух, его голос по-прежнему звучал в ушах, но слова потеряли всякий смыл. Это даже словами было невозможно назвать, словно Король вдруг за секунду деградировал до стадии обезьяны и теперь просто орал, мычал, вопил и ухал. На самом деле набор звуков был куда разнообразнее, но вот каким животным они принадлежат, я уже вообще не имел представления. Примерно то же самое произошло с движениями его губ, по которым можно было попытаться прочитать сказанное. И даже энергетические волны, содержащиеся в любой речи и позволявшие хотя бы примерно считать смысл сказанного, превратились в какую-то дичайшую какофонию. Спустя пару минут он замолчал, а через пару секунд уже своим обычным голосом спросил:

— Ну как, что-нибудь понял?

— Что ты со мной сделал? — я мотнул головой, пытаясь вытряхнуть из черепушки остатки воплей и визгов. — Что это была за магия?

— Никакой магии, — Король, вновь почувствовавший своё превосходство над ситуацией, вернулся к хладнокровному и чуть высокомерному поведению. — Просто ты, как и все остальные — пустышка. И то, что в этой пустоте есть минимальная искорка настоящего, ситуацию не исправляет. Так что просто смирись с этим и отдай себя мне. Я должен вернуться к жизни, чтобы наконец-то всё закончить!

— Чёрта с два, ублюдок! — огрызнулся я, чувствуя, как тянутся ко мне щупальца его энергии, справиться с которыми было выше моих сил. Но сдаваться было нельзя ни в коем случае. Иначе всё, что меня будет ждать — это забвение.

Аспект власти вспыхнул полной мощью, и моя воля была лишь в одном: выбраться из этого места. В белом мире я точно не был Королю противником. А вот снаружи — уже вопрос. И неизбежности я точно предпочитал неизвестность.

Неожиданно всё сработало с первого раза. Я даже особого сопротивления не почувствовал, когда моё сознание словно бы воспарило над белой землёй и застывшие фигурки, моя и Короля, остались где-то далеко внизу. Последним, что я запомнил, был голос Короля, раздавшийся у меня прямо в ушах: «Ты не сможешь противостоять вечности!»