Костяные корабли
Шрифт:
– Супруга корабля, – заговорил он, – неужели она не понимает, в каком положении они оказались? Мы на корабле мертвых. Может быть, в тихом порту, где у людей мало работы, мы сможем сделать кое-какой ремонт, но в Бернсхьюме? Там весь флот будет стоять в очереди перед нами.
Ее глаза были такими же серыми, как небо перед дождем.
– У меня еще остались друзья, хранитель палубы, – ответила Миас.
– Но… – Он не закончил, потому что ее глаза не позволили ему продолжить.
Ярость, которую он в ней чувствовал, все еще кипела у нее в груди, сильное тело ее сдерживало, но она могла выплеснуться в любой момент. И он не хотел стать тем, кто будет ошпарен.
– Конечно,
Миас кивнула.
– Джорон Твайнер. У тебя есть какая-то причина не желать возвращения в Бернсхьюм? – спросила она.
– Нет, супруга корабля. – И с его языка сорвались горькие слова: – Ты владеешь мной. Ты командуешь кораблем, и я иду туда, куда ты меня направишь.
– Хорошо, – сказала она. – Хорошо. – И отвернулась.
Конечно, у него имелись очень серьезные причины не желать возвращения в Бернсхьюм, и он не мог избавиться от ощущения, что Миас они известны. «И как она может использовать это знание? – подумал Джорон. – А также что с ним сделает?»
Вскоре вернулся мокрый Карринг с глубокой кровавой царапиной на руке.
– Что произошло, Карринг? – спросил Джорон.
– Киль застрял среди камней, хранпал. Я попытался их сдвинуть и поцарапал руку. Дело паршивое.
– Ладно, обратись к Руке Старухи, – сказал Джорон. – Нам не нужно, чтобы твоя рана загноилась. Насколько серьезный урон получил корабль?
– Все достаточно плохо, хранпал. Вдоль всего киля идет трещина. – Должно быть, он увидел смятение на лице Джорона. – Но он полетит, хранпал, обязательно полетит. Однако если шпионы Северного Шторма нас выследят, нам не выдержать нового серьезного удара.
– А хорошие новости есть? – спросил Джорон.
– Да, скоро поменяется направление течения. Я думаю, отлив заканчивается и начнется прилив. Он может нас приподнять и высвободить киль. Во время прилива у нас будут шансы сдвинуться с места.
– Хорошо. – Джорон кивнул и заговорил громче: – Готовимся к буксировке! Нам не следует задерживаться у этих скал дольше, чем необходимо.
Он поразился, когда команда тут же принялась выполнять его приказы. И больше всего Джорона удивил имевший немалый авторитет Канвей, который сразу повел группу в двадцать человек к той из двух флюк-лодок, что была больше. Но почти сразу его удивление превратилось в смятение. Пока команда меньшей лодки пыталась надежно связать канаты для буксировки, гребцы флюк-лодки Канвея направились в открытое море. Сам Канвей поднял крыло на лодке, потом повернулся и прокричал какое-то ругательство в сторону «Дитя приливов».
Миас выскочила на палубу.
– Эй, мужчина! – Она швыряла слова в убегавшую лодку, точно стрелы дуголуков. – Вернитесь немедленно!
Однако Канвей только рассмеялся, наклонился, схватил что-то, лежавшее на дне лодки, и тут же выпрямился – в правой руке он держал копье. Он перехватил его поудобнее, нашел удачный баланс и вложил всю свою силу в бросок.
Джорон наклонился. Но Миас даже не пошевелилась. Она даже не вздрогнула, лишь подняла голову, наблюдая за полетом копья, которое по дуге неслось к большому кораблю. Последовал тяжелый удар, и копье вонзилось в борт «Дитя приливов», чуть ниже того места, где находилась Миас. Она продолжала стоять, точно статуя, наблюдая за убегавшей лодкой.
11. Дорога домой
Корабль, окутанный тяжелыми мыслями, медленно полз к острову Шипсхьюм, пробираясь сквозь густой туман, почти без помощи ветра, в Бернсхьюм, столицу Ста островов, чтобы попросить о помощи и поддержке. Все члены команды пребывали в унылом настроении
Мрачные мысли одолевали всех из-за погибших в схватке с мародерами двадцати с лишним человек, еще семеро умерли от ран по пути – но не сумели уйти достойно и тихо. Их вопли преследовали корабль, когда он крался сквозь туман, и вскоре уже не составляло труда поверить, что «Дитя приливов» заблудился среди мертвецов и теперь, окруженный призраками, дрейфует сквозь темные владения Морской Старухи.
Мучения команды должны были закончиться после прибытия в Бернсхьюм – конец бесконечной работы у насосов в трюме и ремонту на верхней палубе. Какая-то передышка для Джорона от ненавидящего взгляда Миас Джилбрин, которая, казалось, считала, что именно он виновен во всех несчастьях, обрушившихся на корабль.
Из всех Ста островов Шипсхьюм был самым большим, а Бернсхьюм – огромным городом и портом. Остров имел форму встающего полумесяца, как и большинство других островов – быстрый росчерк пера на пергаменте – только в другом, более крупном масштабе, и поражал буйством основных красок, когда джунгли вариска и джиона возрождались к жизни. Две длинные дамбы отходили от острова по дуге, их построили еще в те времена, когда кости аракисианов не были редкостью. Их и сейчас удавалось разглядеть, они торчали из наваленных вокруг камней, чтобы создать барьер против моря, которое сейчас нежно плескалось у дамбы, скрывая свою ярость. Однако в другие времена оно в гневе обрушивалось на барьер из костей и серого сланца, и волны становились такими же высокими, как позвоночник, поднимавшийся над палубой «Дитя приливов».
За приближением черного корабля наблюдали вооруженные женщины и мужчины, расположившиеся на легких башнях, торчавших, точно зубы, на концах каждого каменного волнолома. Джорон увидел, как два человека на маяке склонили друг к другу головы – они явно обсуждали их корабль, потом появился красный флаг, приказывавший им остановиться.
– Супруга корабля, – прокричал Джорон, хотя его голос слегка дрожал из-за ее очевидного гнева. – Они хотят, чтобы мы остановились.
Миас ступила на сланец палубы и посмотрела на женщину, которая размахивала флагом, потом перевела взгляд на волнолом и прищурилась в ярком свете Глаза Скирит, только что коснувшегося вершины горы, короновавшей остров.
– Не обращай на них внимания. Мы не представляем для них опасности, и нам срочно нужно в док.
Джорон собрался открыть рот и сказать, что наказание за отказ остановиться после отмашки красным флагом карается смертью – и всем это прекрасно известно. Но она улыбнулась ему – нет, скорее оскалила зубы, ведь не существовало более мрачной шутки, чем упоминание о смертной казни для обреченной на смерть команды. Мрачный юмор для мрачного черного корабля.
«Дитя приливов» продолжал двигаться вперед, его позвонки потрескивали, насосы грохотали, корабль тяжело раскачивался – команда лишь с огромным трудом справлялась с течью. Костяной корабль мог затонуть в любой момент их мрачного путешествия домой. Впервые с того момента, как Джорон его покинул, он вновь увидел порт и испытал такую сильную боль, что даже не смотрел по сторонам.