Костяные корабли

Баркер Р. Дж.

Здесь же находилась устройство, дававшее силу всем Ста островам и обеспечивавшее их людьми, достаточно сильными, чтобы быть моряками и солдатами, слугами и ремесленниками, каждый из которых старался поскорее выбраться из нищеты и ужасных домов. Тут всегда было больше женщин, чем мужчин, потому что мальчиков чаще отдавали морю. Для большинства единственной надеждой являлись девочки, способные рожать. Если девочка оказывалась достаточно сильной, чтобы пережить роды и произвести на свет безупречного ребенка, она могла стать одной из дарнов. Кое-кто утверждал, что Миас Джилбрин выросла в одном из этих домов, но Джорон им не верил. В них обитали изгои дарнов, и в детстве жил сам Джорон, но выбраться

отсюда и занять более высокое положение удавалось немногим.

Стражники остановились под пылающим факелом возле большого дома.

– Поднимайтесь наверх, – сказал один из них.

Джорон посмотрел на мужчину, пытаясь по выражению его лица понять, удастся ли ему выйти из этой двери, но увидел лишь застывшую маску. Миас даже не взглянула в его сторону и стала подниматься по узкой лестнице, а Джорон вновь испытал клаустрофобию. У него ушло несколько мгновений, чтобы понять, что никогда прежде ему не доводилось бывать в подобных домах. Здесь отсутствовал запах сырости и постоянный шум множества людей, живущих в больших зданиях, иногда по шесть или семь человек в одной комнате. А когда они поднялись выше каменных этажей на уровень джиона и вариска, Джорон обратил внимание на высокое качество работы строителей, какое едва ли встретишь в Рыбных доках. Вариск блестел так, словно его тщательно отполировали, стебли джиона украшала искусная резьба с морскими сценами.

– Это не обычный дом, – заметил Джорон.

– Верно, – кивнула Миас. – Так и есть.

Ее голос показался Джорону усталым. На верхней лестничной площадке он увидел дверь, украшенную изящной резьбой: Хассит убивает Птицу Бурь Скирит броском копья, мужчина, что принес горе в их мир. Джорон ожидал, что Миас постучит, но она резко повернула ручку двери и вошла. Комната была обшита накрахмаленными листьями джиона, которые оставили зреть, пока они не стали темно-коричневыми с алыми прожилками. Кроме того, их украшали сцены покорения Архипелага. Вот тут спали Кьюливерд и Мьюливерд, пока море не разбило их на кусочки, превратив в острова. Там Скирит песней призвала шторма, чтобы защитить свои яйца. На другой стене ее дух преподносил ветрогонов Матери после того, как Старуху и Деву изгнали в море и воздух. Обычно Джорона завораживали подобные красивые сцены, но сейчас он застыл на месте. Его поразило то, что он увидел.

Письменный стол и четыре стула. Мужчина.

У Джорона возникло ощущение, что его обманули, как никого другого. В особенности если учесть, что неприятный фокус провернула та, кому он начал доверять. И когда это чувство им овладело, у Джорона появилась тяжесть в животе и перехватило в горле – ему удалось с огромным трудом обуздать свой гнев, и, чтобы себя не выдать, он стиснул кулаки – ведь где-то глубоко внутри он поверил Миас. Хотя она ему и не нравилась, такого не было ни разу. Но в какой-то момент он стал думать, что ее суровые манеры чего-то стоят, что она будет жесткой, но честной.

Больше нет.

О, нет, больше нет.

За письменным столом сидел избранник Индил Каррад, один из самых могущественных мужчин Ста островов. Красивый, как и все избранники, лицо вдоль линии щек разукрашено серебром и бронзой, гладко выбрит, за исключением бороды, заплетенной в толстую косу с разноцветным камышом. Торс покрывали лишь ремни, чтобы выгодно подчеркнуть натертые маслом грудь и руки, бугрившиеся мышцами. И, хотя письменный стол скрывал нижнюю часть тела, Джорон знал, что Индил носит украшенные вышивкой обтягивающие штаны, выставляя напоказ мышцы ног и пах, сообщая всему миру свою исключительную фертильность. А еще высокие сапоги. Джорон их помнил. Он не забыл, как его, приговоренного, вывели из судадарнов с опущенной головой, с позором, которого

ему не следовало испытывать, однако Джорон тогда заметил, что Индил Каррад так роскошно одевается не только для того, чтобы подчеркнуть свое высокое положение, но также из тщеславия, потому что сапоги были на каблуках, добавлявших ему роста.

«Власть и тщеславие – это плохое сочетание, парень», – прозвучал в его сознании голос отца.

Джорон не мог вынести его здесь – только не здесь – в присутствии этого человека, впрочем, именно тут, рядом с избранником Индилом Каррадом, и должен был звучать голос отца.

Однажды юноша по имени Рион, супруг корабля, предложил Джорону пять железных монет в качестве компенсации за то, что тело его отца было раздавлено корпусом костяного корабля, которым он командовал.

«Это хорошая цена, мальчик, – больше, чем стоит любой рыбак», – так сказал Рион.

Джорон стоял, потеряв дар речи, переполненный яростью из-за того, что этот человек – лишь немногим старше самого Джорона – смог отнять у него все, чем являлся его отец, сломать только из-за того, что был слишком пьян и горд, чтобы выполнить правила порта и уступить им дорогу. А потом, когда вода еще была темной от крови, оценить его жизнь в несколько монет. Джорон не мог этого перенести и вызвал Риона на дуэль. Он не сомневался, что умрет, но в тот момент больше не хотел жить и не видел лучшего способа присоединиться к отцу в огне Старухи, чем погибнуть, пытаясь за него отомстить.

Но Рион из-за самоуверенности или глупости лишил Джорона шанса снова встретиться с отцом. Он провел весь день перед дуэлью, пьянствуя с друзьями, и, когда настал момент схватки, Джорон первым же удачным выпадом его убил.

Все могло на этом закончиться. Справедливость на Ста островах всегда была быстрой и жестокой – «Жизнь за жизнь – честная цена». Но отец Риона, мужчина, перед которым Джорон сейчас стоял, обладал огромной властью. Поэтому Джорона назвали убийцей, обвинили в том, что он напоил парня, и вызвали на суд дарнов. Впрочем, в тот момент ему было все равно – его не волновал приговор, он мечтал уйти в море со вскрытыми венами и ждать, когда его заберет Старуха. Но Индил Каррад, должно быть, понял, что Джорон жаждал смерти. Джорон помнил момент, когда Индил догадался, что человек, который убил его сына, не боится смерти – на его лице появилась жестокая улыбка, и он потребовал, чтобы дарны отправили Джорона на черный корабль, в то место, где он не будет ни мертвым, ни живым и окажется в чистилище, в западне горя.

– Каррад, – сказала Миас.

Она практически выплюнула это имя.

– Миас, – лишь немногим доброжелательнее проговорил он. – Ты привела ко мне убийцу моего сына? – У него был голос, очень подходивший для ночной комнаты, теплый и успокаивающий, несмотря на присутствие в нем яда. Джорон вспомнил его – сладкий и густой, как сироп джиона, – в суде дарнов, где Индил Каррад уговорил судей отправить его на корабль мертвых. – Прогони эти обломки кораблекрушения прочь, Миас. – Каррад кивком показал на Джорона. – А потом мне нужно будет с тобой поговорить.

– Он мой хранитель палубы, Каррад, и я привела его с собой, чтобы другой офицер флота стал свидетелем твоих слов, Каррад.

– Хранитель палубы, – тихо, словно только для себя, повторил Каррад, постукивая пером по столу. – А ты сумел подняться, Джорон Твайнер. – Его взгляд метнулся к Джорону, но тут же вернулся к письменному столу. – Ты шутка, которая нежданно ко мне вернулась? – Он покачал головой и негромко рассмеялся. – Тем не менее через несколько дней под командой Миас ты поймешь, что это тебе не по плечу, и Старуха тебя заберет. Я буду с нетерпением ждать рассказа о том, как обломки кораблекрушения превратятся в выброшенный за борт мусор.