Костюм надувной женщины
Шрифт:
— Так я это, — растерялся Орех.
— Тебе шеф велел нас проводить, — жестко отрезала Марина. — Помогать нам переодеваться, он тебе не велел. Врубаешься?
— Врубаюсь.
— Тогда отдыхай!
И Азарова с грохотом захлопнула дверь прямо перед носом оторопевшего Ореха.
— Ну, что ты об этом скажешь? — спросила она Веру, когда они стали искать теннисные аксессуары своих размеров. — О вот эта юбочка, мне в самый раз.
— Что скажу? — проворчала Вера. — Я в настольный теннис никогда в жизни не играла. Вот что я скажу.
— В бадминтон ты играла?
— В бадминтон играла.
— Это почти одно и тоже. Только вокруг стола. Я вообще больше волейбол люблю. Но не с этими же гориллами в волейбол играть.
— Это точно, — усмехнулась Грач.
— Так, а теперь о деле. Как ты думаешь, он действительно звонил нашему папочке?
— Конечно нет. Если бы он позвонил, то все бы выяснилось. А так, он ничего не подозревает.
— А у меня сложилось другое впечатление.
— Какое?
— Прежде он не был так доверчив. Нас даже заперли в разных комнатах, чтобы мы не могли сговориться. Это значит, что он собирался допросить нас поодиночке. Но этого он не сделал. Почему?
— Не знаю, — сердито ответила Вера. — Не стал и все.
— Нет, не все. Такое чувство, что неожиданно он нам поверил. Полностью поверил. У него больше нет сомнений в том, что мы дочери Лаврентия Беркутова. Почему?
— Ума не приложу.
— Я тоже. — Марина задумалась. — Наверно он все-таки звонил Лаврентию, а у того и вправду есть дочери.
— Ты лучше подумай о том, как мы отсюда выберемся, и где искать картину.
— Как отсюда выберемся? А зачем нам отсюда выбираться? Мне здесь даже нравится. Стильно, жрачка классная, хозяин радушный.
— Этот радушный, как ты говоришь, хозяин, пристрелит нас как только узнает, кто мы такие.
— А ведь он тебе понравился. — Марина лукаво улыбнулась. — Признайся.
— С чего ты это взяла?
— Да так. Когда этот Беня Крик рассказывал свою историю, ты глаз с него не сводила. Да, таковы мы русские бабы. Ничем нас не возьмешь. Но есть одно средство. Стоит рассказать о себе жалостливую историю, со слезой, и мы все, готовы. Сердце тает, как свеча.
— Вовсе мое сердце не растаяло, — пробормотала Вера.
— Да, ладно, что ты оправдываешься, Верунчик. Ну понравился тебе мужик. Ну и что? Жалко что ли? Да ради бога! Это даже хорошо в нашем деле. Попробуй его охмурить. Влюбленный бандит сразу теряет бдительность. Может нам удастся отсюда тю-тю.
— Не знаю, — задумчиво произнесла Вера. — Он же убийца, бандит. Как можно иметь с таким человеком что-либо общее?
Пока шел разговор, они переоделись. За дверью уже слышалось подозрительное шуршание. Орех начинал проявлять нетерпение.
Азарова и Грач вышли в коридор и в сопровождении Ореха вновь спустились на первый этаж и прошли в спортзал. Багажник уже ждал их около теннисного стола и постукивал по ракетке шариком.
— Приветствую! Кто первый?
— Пожалуй, я! — весело сказала Марина и встала по другую сторону стола.
— Прошу.
Вера села на диван и стала смотреть, как Петр и Марина стучат по столу шариком. Багажник играл виртуозно, но Марина почти не уступала ему. Главарь бандитов буквально любовался ею. Вера тоже немного понаблюдала за игрой, затем глаза ее начали слипаться. Сказалась бессонная ночь. Она заснула.
— Твоя сестренка отрубилась, — сообщил Марине Багажник.
— Пусть поспит, — согласилась Азарова. — Она так на тебя рассердилась, что совершенно не спала.
— Она у тебя вообще суровая женщина.
— Да. Лучше у нее на пути не оказываться.
— Вся в папашу.
— Почему в папашу?
— Как почему? Лаврик самый суровый пахан среди авторитетов. Если что не по его, сразу башку сносит и все дела.
— Ах, ты это имел в виду. А сам ты что не таков?
— Конечно нет. Я человек мягкий, деликатный.
— Ладно врать! Деликатный. Как бы ты таким крутым стал при своей мягкости?
— Крутизна, она больше ума требует и отчаянной храбрости.
Так они перебрасывались шариком и ничего не значащими фразами. Вера дремала. Вошел Орех и громко сказал:
— Слышь, Багажник, мы с братанами все перерыли. Ее нигде нет. Во всяком случае в доме. Лаврентий твой что-то напутал.
Марина сразу насторожилась.
— Кого ее? — прищурив глаза, спросила она. — У вас тут еще одна женщина спрятана? И она что сбежала? Да ты развратник, Петр Петрович!
Орех осклабился:
— Какая баба? Да нет, это картина.
— Заткнись, идиот! — закричал на него Багажник. — Тебя не учили что ли пасть закрытой держать?
— Чего пасть то? Я ничего такого не сказал. Подумаешь. Я ведь чего хотел сказать. Тут ведь кроме Лаврентия еще Свят с Казбеком побывали. Так Свят ее и спер! Он же на них помешан. Весь дом ими обвешал и молится на них. Точно говорю. Свята это рук дело. Казбеку картины на фиг не нужны. Ему живых телок подавай.
— Ладно, ступай! — досадливо махнул на него рукой Багажник. — Может быть и Свят. Леший их знает. Что-то все с ума посходили с этими картинами. Давай, Марина, твоя подача.
— Я устала. Поиграй лучше с Верой. Она проснулась. Только учти, она в эту игру еще ни разу не играла, так что ты ее сначала обучи.
— С огромным удовольствием! — Багажник просто расцвел от такой перспективы. — Давай, Вера, подходи к столу и бери ракетку. Правила просты.
Багажник стал объяснять Вере правила игры и показывать, как правильно держать ракетку, как бить, как принимать, а Марина села на диван и задумалась. То, что она сейчас услышала сбило ее с толку. Надо было переварить новую информацию.
Вере в теннис играть понравилось. Уже через десять минут она вполне сносно научилась играть, а через полчаса уже стала удивлять своего учителя.