Косыгин. Вызов премьера (сборник)
Шрифт:
– Нет, – сопротивлялся он, – хочу себя испытать.
– Алексей Николаевич, вам не стоит так активно двигаться, сердце следует поберечь.
– Сердце, сердце, – говорил он сердито. – Если оно
До поры до времени это все сходило с рук.
В октябре 1980 г. у Алексея Николаевича случился второй обширный инфаркт. Его положили в клинику на Мичуринском проспекте. Для всех подобных больных вероятность летального исхода достаточно высока, а у него, после двух тяжелейших инфарктов миокарда, это могло случиться в любой момент. Но ведь все индивидуально, и мы предпринимали усилия, чтобы уменьшить эту вероятность.
Понемногу он стал поправляться, ему были даже разрешены прогулки по территории больницы.
Но вот я узнал, что Алексею Николаевичу предложили подать заявление об отставке. Чья это была инициатива, сказать не берусь. Но какой-то звонок был. Думаю, что звонил все-таки не Брежнев, скорее всего с Алексеем Николаевичем говорил Черненко. Алексей Николаевич написал небольшое заявление, потом прочитал
Конечно, Алексей Николаевич сильно переживал случившееся, что сказалось на его моральном состоянии, самочувствии.
– Правильно ли я поступил? – спросил он меня.
Я-то вижу, что решение он принял, обратного пути нет:
– Конечно, Алексей Николаевич.
…В то утро, 18 декабря 1980 г., предстоял обычный врачебный обход – мы просто должны были его осмотреть. Алексей Николаевич сидел на постели. Он посмотрел на нас, улыбнулся и вдруг – завалился. Возникла внезапная острая коронарная недостаточность с остановкой сердца. Здесь же у кровати был установлен дефибриллятор, другая аппаратура. Через несколько секунд мы приступили к реанимации. Однако, увы, запустить сердце так и не удалось…