Косыгин
Шрифт:
По оценкам людей, хорошо знавших Клавдию Андреевну, у нее был трезвый, критический склад ума. Теодору Ильичу Ойзерману, часто бывавшему в доме Косыгиных, запомнился такой случай:
«Клавдия Андреевна держит «Правду», где опубликовано выступление ее мужа на XXII съезде партии. Обращаясь к Алексею Николаевичу, она зачитывает то место из речи, где говорится, что «в строительстве тепловых электростанций, линий электропередач, цементных, сахарных и некоторых других промышленных объектов удельные капитальные вложения на единицу производственной мощности в нашей стране ниже, чем в Соединенных Штатах Америки». Эту цитату Клавдия Андреевна комментирует следующим образом:
— Выходит, что у нас производительность
Алексей Николаевич, разумеется, возражал, говоря, что его утверждение основано на данных Центрального статистического управления. На что Клавдия Андреевна парировала:
— Не следует ли эти данные поставить под вопрос? Особенно статистические выкладки насчет роста благосостояния наших граждан?
В полемике, где Алексей Николаевич признал необходимым уточнить приведенное положение, мне больше всего запомнилось то, с какой радостью (другого слова я не нахожу) выслушивал Алексей Николаевич критические замечания своей супруги. Он гордился ею, ее острым критическим умом, по-видимому, вполне сознавая, что не только он способствовал развитию ее интеллекта, но и она оказала немалое влияние на его собственное духовное развитие».
Права Татьяна, внучка Косыгиных: смерть жены разделила личную жизнь Алексея Николаевича на два этапа. Без нее он почувствовал себя осиротевшим, так же, как тогда, когда потерял маму.
Случалось, Клава приходила в его сны со своими любимыми семечками. И он больше не упрекал ее: «Клавдия, перестань щелкать семечки, ты портишь здоровье».
ХРУСТЯЩИЕ СИМВОЛЫ
Напомню: 27 сентября 1965 года Косыгин выступил с большим докладом на пленуме ЦК КПСС. Он говорил о том, что, по мнению Президиума ЦК и Совета Министров, необходимо провести ряд мер по совершенствованию планирования, хозяйственного управления и усилению экономического стимулирования производства.
Косыгинская реформа давала советской экономике шанс на обновление. Абсолютно реальный шанс, проверенный в ходе экономического эксперимента на ряде предприятий и целых отраслей.
Одним из таких предприятий, где проходили обкатку новые положения, был Энгельсский комбинат химического волокна. Буквально за два-три года комбинат сделал настоящий рывок, потому что заинтересовал людей материально, дал им «реальные хрустящие символы», как написал в своей содержательной книге «Жизнь ради созидания» Владимир Гусев. В 1965 году, когда здесь в первый раз побывал Алексей Николаевич Косыгин, недавно возглавивший правительство Союза, Владимир Кузьмич Гусев был главным инженером предприятия. Сейчас он — первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по экономической политике, предпринимательству и собственности. Доктор технических наук, профессор, академик РАЕН, в 1985–1991 годах — заместитель председателя правительства СССР. Тогда, увидев рядом с директором комбината совсем молодого, спортивного вида человека, Косыгин поинтересовался: «Это ваш комсорг, что ли?» — «Это наш главный инженер», — ответил генеральный директор.
Косыгин подробно расспрашивал о технологии, оборудовании — технику получили из Германии, крупповскую, самую новую. Главный инженер отвечал уверенно, было видно, что дело знает. После обхода цехов, не парадного, а очень предметного, делового, вернулись в кабинет генерального директора Леонида Баранова. Ему, как и Косыгину, недавно исполнилось 60. Принесли в больших блюдах черешню и вишню, они хорошо уродились в том году. Косыгин в охотку пробовал, шутил, что таким вкусным вишеньем Баранов не угощал его даже в Ташкенте, где они познакомились.
Еще несколько вроде бы не обязательных вопросов Гусеву — и гости поехали дальше. Смысл этих вопросов главный инженер понял позже, когда получил вызов на полугодовую стажировку в Англию. Вместе с ним науку управления на одной из ведущих фирм Великобритании постигали еще пять коллег из разных республик Союза.
В 37 лет Гусев возглавил предприятие, параллельно занимался научной работой в своей любимой химии полимеров. Косыгин не упускал его из вида — как в металлургии Серафима Колпакова, в нефтегазовом строительстве Юрия Баталина, в угольной промышленности Михаила Щадова, в машиностроении — Николая Рыжкова… Кстати, по рекомендации Косыгина главного инженера «Уралмаша» Рыжкова командировали на стажировку в Японию. Все они и очень многие другие по праву называют себя крестниками Косыгина. Алексей Николаевич и позже не раз бывал на этом предприятии, на тюменских промыслах, спускался в шахты в Донбассе и Караганде, в Воркуте и Норильске, поднимался в кабину шагающего экскаватора на новом угольном разрезе в Красноярском крае — он во всем, как сказал поэт, хотел дойти до самой сути.
— Что же вам больше всего запомнилось с тех самых первых встреч с премьером? — спрашиваю Владимира Кузьмича Гусева.
— Если выделить самое главное, то это, безусловно, стратегическое мышление. Алексей Николаевич говорил о развитии таких предприятий, как наше, а мы выпускали сырье для пластических масс, химические волокна, оборонную продукцию. Шел 1965 год, я как сейчас помню ту беседу о химических волокнах. Он говорил о том, что видит поля Средней Азии, заполненные не только хлопком, но и другими очень важными для людей, для всей страны культурами. А взамен части хлопкового волокна — химические.
Те бесконечные поля, подступающие к порогам, для Косыгина были не абстрактной картинкой. Он хорошо знал, как тяжко достаются такие легкие коробочки хлопка.
…Начало ноября 1951 года. Положение со сбором хлопка критическое. Сталин поручает Косыгину разобраться на месте. Прямо с самолета (тогда в Ташкент почти целый день летел Ил-14) — беседа в ЦК компартии Узбекистана. На следующий день — поездка по районам. Пятого ноября — бюро ЦК. Секретарь одного из обкомов «начал с анализа общего положения, говорил о значении хлопка вообще, пересыпая выступления цитатами из высказываний И. В. Сталина, не забывая указывать на царящий в области морально-политический подъем…». По свидетельству участника этой встречи Нуриддина Мухитдинова, Алексей Николаевич вернул оратора на грешную землю. Он задавал очень простые вопросы: хватает ли мешков? Как используется транспорт? Сушилки? Достаточно ли людей в поле? Какой график работы хлопкопунктов?
Ссылаясь на крайне напряженную ситуацию, кто-то из местных стратегов предложил даже отменить демонстрацию 7 ноября, а всех товарищей из праздничных колонн отправить в поле.
— В поле пойдем после демонстрации, — ответил Алексей Николаевич. Так и сделали. Ему подобрали резиновые сапоги, непромокаемый плащ — иначе под проливным дождем в поле делать нечего. Фуражка была своя, походная. В поле работали все — от мала до велика…
Сохранилась записная книжка, которую вел Косыгин в той командировке. В ней, как и в других его блокнотах, нет записей личного характера — только Дело, только выводы по результатам наблюдений, цифры. К сожалению, несколько первых страниц вырваны.