КОТ и К°. Книга первая. На руинах нового мира
Шрифт:
Девочка сделала паузу… Она сидела, закусив губу… Но ещё пару минут не могла продолжить…
— На мгновение мне показалось, что всё это сон… Страшный, страшный сон, который скоро пройдёт… Сейчас войдёт мама и разбудит меня… Мама… Мамочка… Я снова зарыдала… Время шло, и я понемногу согревалась. Не помню как, но я умудрилась заснуть прямо в ванной. И проснулась я только тогда, когда вода остыла, и снова стало холодно. Ни о чём не думая, чисто машинально, я вытерлась насухо полотенцем, пошла в комнату и залезла под одеяло. Я обняла подушку… Она пахла мамой… Мне снова захотелось плакать, но видимо слёз уже больше не было. Я опять заснула. А когда проснулась, то уже было утро. Даже не утро, а день. Следующий день… Вчерашние события уже не были чем-то нереальным. Это было уже вполне состоявшееся событие из прошлого. Из моего прошлого… Ведь это всё уже прошло и ничего нельзя вернуть назад, как бы я этого не хотела. Мама… Милая моя мама… Олег… недавно ещё совсем незнакомый мне человек, который постарался меня понять и смог стать мне другом… Я никогда их не забуду… И никогда я не прощу их смерть тем, кто это сделал… Я уже точно знала, что и как я буду делать. Я не знала только одного. Кого? Кого мне винить в смерти моей мамы и Олега? Кого я должна приговорить к смерти? Как осуществить приговор я уже знала.
Она замолчала. Глаза её блестели то ли от слёз, то ли от той ярости и ненависти, которую она испытывала к тем, кто лишил её близких и дорогих людей.
* * *
Я слушал эту маленькую девочку и ловил себя на мысли, что она взрослее многих взрослых. Даже то, как она говорит, какие слова и эмоции звучат в интонациях её голоса, говорило о том, что это уже взрослый человек. Человек, который знает цель своей жизни и никуда не свернёт с выбранного пути…
И вот теперь я не знаю, что мне делать дальше со всей этой историей. Да и вчера, всё, что я делал, было сделано чисто инстинктивно, но выглядело, как абсолютно бредовое и иррациональное поведение.
Есть у меня одна удивительная способность — влипать по самые уши во всякие неприятности. Вот поэтому я ещё не майор и не начальник ОУР ОВД, хотя мог бы им давно уже быть.
Я осмотрел её рану… Ну что же. Для такого ранения, рана была вполне сносной. Сегодня я посетил аптеку и теперь развернул у себя на столе целый военно-полевой госпиталь. Сняв бинты, я смочил рану перекисью, намазал мазью рекомендованной против гнойных и воспалительных процессов. В принципе рана-то была чистой, но так, на всякий случай. Сверху всё это я крест накрест залепил лейкопластырем.
Все мои манипуляции Света сносила безропотно и без всякого стона, хотя я понимал, что иногда я (неопытный медбрат) делал ей больно… очень больно. Правда, когда я достал одноразовый шприц, то возникло некоторое возражение, выразившееся в нечленораздельном мычании…
— Не бойся. Так надо. Это антибиотик…
— Я не боюсь. Просто… не люблю уколы.
— А кто их любит. Разве только нарики какие-нибудь…
Она послушно спустила трусы и легла на диван. Опыт внутримышечных уколов у меня был. Не одного своего знакомого я исколол в ранней молодости, набивая руку на лечении триппера.
Я смочил ватку одеколоном. Укол…
— Ну, вот и всё. До свадьбы заживёт.
Она натянула трусы.
— Спасибо. Было совсем не больно. Ни капельки…
И тут она улыбнулась мне. Улыбка была совсем не детской, а чисто по-женски загадочной и многообещающей.
«Ну, уж нет!» — подумал я. Дети, конечно, цветы жизни и помогать им надо, но… Я же не Гумберт, чтобы совращать несовершеннолетних Лолит. Да и она не…
Впрочем, она-то, как раз, вполне тянет на ту самую набоковскую Лолиту. И по возрасту и по своему поведению… Неужели её улыбка — это способ обольщения? Да ну на фиг…
Да… Лолита… с пистолетом. Мир сошёл с ума…
* * *
То ли мент во мне проснулся, то ли просто из любопытства, но я спросил её:
— А где ты взяла оружие? У нас вроде бы пока ТэТэшки на клумбах не растут после дождя…
* * *
Мне было видно, как ей тяжело вспоминать то, что связывает её с прошлым. Но, несмотря на это, она мне подробно объясняла: кто и какую роль играл в её жизни. Если и было раньше у неё какое-то недоверие ко мне, то теперь было заметно, что всё сказанное ею — чистая правда.
Снова возвращаясь к светлым воспоминаниям о праздновании Нового года с мамой, Света упомянула ещё одного человека, о котором раньше не говорила.
Павел Егорович, профессор. Научный руководитель Олега в институте во время подготовки к диссертации. Уважаемый человек в научном мире СССР…
Спустя лет пятнадцать всё уже было не так.
Павел Егорович, престарелый пенсионер… Никому не нужный больной одинокий человек. Дочь с зятем живут за границей, где-то в США. Не звонят, не пишут. Связи никакой нет.
Вот и решил тогда старик переехать жить в область. Туда, где поспокойнее. К земле поближе… Да и к тому же подумал, что денег, вырученных в ходе продажи профессорской трёхкомнатной квартиры в центре столицы, хватит не только на покупку небольшого домика в Подмосковье, но и на всю оставшуюся жизнь…
Продал квартиру. Получил крупную сумму в рублях и в валюте. Посредник, что сводил его с риэлтором и нотариусом, помогал ему с переездом и с перевозкой вещей… Дом в Подмосковье он пока видел только на фотографиях. Но там всё так красиво выглядело, а цена была приемлемая… Он всё ещё доверял людям…
* * *
Долгая дорога на машине. Укачало старика. Попросил остановить возле лесочка. Ноги размять, подышать, помочиться…
Удар сзади по голове был полной неожиданностью для старого профессора. Удар. Ещё удар… Удары сыпались по голове, по телу. Почти бездыханное его тело было брошено в лесу недалеко от дороги.
Очнулся старик не сразу. Да и пришёл в себя не сразу. Сутки, а может больше просто лежал на земле… Ни денег, ни документов… Кашель бьёт… Жар… Видимо температура…
Сколько времени прошло, прежде чем он добрался до Москвы, оборванный и грязный. Пошёл в милицию… Его там приняли за БОМЖа. Отмахнулись. Выгнали… Никто не стал с ним даже разговаривать…
На старой квартире живут новые люди… Всё официально. Всё оформлено по закону…
Посредник исчез. Человека с такими фамилией и именем. Как будто и не существовало вовсе… Павел Егорович попытался ещё что-то сделать, но все попытки не увенчались успехом. Бывшие коллеги сочувствовали, даже совали какие-то небольшие деньги… И всё…