КОТ и К°. Книга первая. На руинах нового мира
Шрифт:
Хотя я не здесь очнулся и для статистики не подхожу. Но я ещё не прошёл весь отдел. Осталось ещё восемь кабинетов. Опера, начальник ОУР, отдел дознания… Пистолет у начальника я забирать не стал. Патронов в нём нет. Это видно по съехавшей назад затворной раме. Зато лежит пистолетик в луже крови… Пистолетов у меня хватает. Пусть начальник, как настоящий викинг уходит в Вальхаллу с оружием в руках.
Мой кабинет стоял нараспашку. Всё правильно. Серёгин из него выходил и не закрыл. Я забрал из сейфа наплечную кобуру и сразу надел на себя, убрав туда запасной ПМ.
Из стола забрал китайский фонарик с тремя большими круглыми батарейками. Надоело уже жучка в руке жамкать… Жучка отправил в противогазную сумку, а сам стал освещать себе путь «китайцем».
Надо будет потом озаботиться батарейками про запас.
И кстати, все остальные кабинеты были пусты. Ничего полезного там я не нашёл. Зато теперь я абсолютно уверен, что больше в отделении нет живых идиотов. Трупы не в счёт. Их сейчас везде будет много.
Но на всякий случай, я закрыл на ключ дверь своего кабинета изнутри. Наше дежурное кресло-кровать уже было разложено, и я пристроился на нём… До рассвета ещё примерно часов пять-шесть. Отдохну немного. Воевать в темноте я пока не готов.
Глава 5
Глава пятая.
Рудиментарный гуманизм.
Не верь, когда расскажут про меня,
Что сгинул я в неведомых краях,
Сгорев, как свечка в пламени огня,
Исчезнув в обжигающих лучах.
Не верь, что я зарезан и зарыт
Тайком в лесу, в прохладной тишине.
Не верь, когда расскажут, что убит
На новой необъявленной войне.
Не верь, что утонул в пучине вод.
Не верь, друзьям! Они тебе соврут.
Не верь, хоть нет меня который год.
Не верь! Я жив, пока меня здесь ждут.
* * *
Сон пришёл ко мне быстро. Уж больно утомительным был мой первый день в новом мире. Да и сил ещё в этом теле было маловато. Стоило мне прилечь, подложив под голову свёрнутую куртку, найденную в шкафу, как тут же я провалился в темное и обволакивающее ничто… Сначала я плыл в полной темноте. Ощущение невесомости и безвременья.
Но вдруг откуда-то издалека, в мой сон ворвалось светлое и яркое пятно. Оно приближалось и приближалось, увеличиваясь в размерах. И хотя это световое шоу выглядело странно и непривычно, но мне почему-то было совсем не страшно. Я чувствовал, что со стороны света мне ничего не угрожает.
Наконец-то это светлое бесформенное пятно стало формироваться и превращаться в нечто более менее осмысленное…
Это как проявление фотографии. Под воздействием химического раствора на фотобумаге проступает едва различимое изображение, а потом изображение начинает становиться более чётким и отчётливым…
Из темноты на меня смотрела Светка. Причём она была молода, как тогда в прошлом моём будущем. как тогда, когда я увидел её в первый раз. Тогда, когда я лечил её простреленную руку…
И сейчас на её правом плече была повязка. Ну, да… Я же сам бинтовал ей рану от сквозного пулевого ранения. Но это было двадцать пять лет назад… Или восемь лет вперёд… Хрен его знает, как разбираться в этом временном парадоксе?
Светлана смотрела на меня в упор и улыбалась. А потом она вполне отчётливо и внятно сказала, глядя мне прямо в глаза:
— Найди меня!
А после этого она исчезла. Просто взяла и исчезла. Растаяла в темноте. Хотя темноты уже как таковой не было. Розовая полоска рассвета подсвечивала серое небо. Тьма таяла на глазах. Наступало утро…
* * *
Я проснулся, даже слегка замёрзнув. Не от холода, а от какого-то внутреннего озноба. Через открытую форточку окна, я услышал щебет птиц… А в животе заурчало.
Природа позвала меня в сторону утренних процедур, и я поплёлся в туалет. Туалет был за самой последней дверью в конце коридора… Зайдя внутрь, я глянул на себя в мутное зеркало над умывальником и дёрнул ручку двери в помещение туалета… И тут же напрягся… Дверь была заперта изнутри…
А у меня внутри всё похолодело, и я чуть было не избавился от остатков переработанной пищи, не доходя до унитаза.
Пистолет мгновенно оказался в моей руке… Дверь была хлипкая, и я мог бы её выбить с одного удара ногой…
Но я вежливо постучал пистолетом в дверь и спросил:
— Эй! Есть тут кто?
Шорох за дверью мне подсказал, что кто-то есть. Но этот кто-то совсем не хотел мне отвечать.
— На счёт три начинаю стрелять через дверь… Раз!…
— Ой! Не стреляйте!…
— Ты кто?
— Оксана…
Что-то я не помню ни одной Оксаны, которая работала бы у нас в 1991 году…
— А откуда ты Оксана тут взялась?
— Мэнэ Олех затримав…
— А за что?
— Та я на рынке торгую…
— Ты дверцу-то открой!… А потом и поговорим обстоятельно.
— Ой! А я тут не одета…
— А мне по фигу… Ты двери открой, а то стрельну…
Щёлкнул шпингалет и я обозрел невесёлую картину. Молодая женщина лет так двадцати пяти на вид, крашенная в блондинку, одета была в босоножки и милицейскую серую рубашку. И всё… Скудноватый гардеробчик… Она дрожала мелкой дрожью. То ли от холода, то ли от страха…
— А где твоя остальная одежда?
— Ну, так, там в кабинете… А ещё вот… — она указала на кучу грязных мокрых тряпок лежащих на полу.
— Всё ясно с тобой. Пошли за мной!
Я отвёл её в свой кабинет и запер там на ключ. Ну а сам вернулся в туалет, ибо терпеть я уже не мог.
Умывшись, я снова открыл кабинет и увидел пленницу Оксану уже более менее одетой. Правда её юбка, сотворённая из той же самой серой форменной рубашки, мало напоминала изделия от кутюрье, но всё же позволяла думать, что девушка одета. Верхнюю часть её гардероба представляла именно та куртка, которую я ночью подкладывал себе под голову.