Кот из Датского королевства
Шрифт:
В пятницу я с трудом открыла дверь. «Андерсен постарался!» — догадалась я, наступив на что-то мягкое, разложенное на полу. Действительно, под моими ногами лежали семь разнокалиберных дохлых мышей. Кот уже очутился рядышком, — довольный вид, гордо поднятый вверх хвост…
— Молодец!.. — с усилием выдавила я из себя. — Похоже, если я с утра не споткнусь о пару-тройку
Но разве могло мне прийти в голову, что уже через два дня мне будет так не хватать этих безобразных серых трофеев!..
Подождав, когда Андерсен унесёт во двор свою добычу, я принялась печатать отчёт. Отчёт был, конечно, не к спеху, но, знаете, когда бумажная работа накапливается, то жизнь становится похожей на катастрофу. Во всяком случае, для меня.
Сегодня заходили две пожилые женщины, похоже, подруги. Они долго рассматривали фарфоровые статуэтки в том отделе, который для простоты мы называли просто «Посуда». Там всего было довольно — и посуды тоже хватало. Дамы долго рассматривали, выбирали… Я почему-то была почти уверена, что они ничего не купят, — по крайней мере, сегодня. Но я ошиблась. Не прошло и трёх часов, как посетительницы отправились оплачивать «Спящего льва» и «Поющего петуха». Однотонный лев умиротворённо спал, а разноцветный петух, разумеется, пел. «Хорошее сочетание! — подумала я. — Сейчас лев проснётся и съест петуха». Но нет, — вряд ли! В том-то и состоит особенность фарфоровых безделушек: в них нет жизни, движения, — или просто я их не вижу. Но может быть, как раз это и привлекает многих: возможность удержать мгновение. Но права я или нет, а о вкусах не спорят…
Потом зашли одуревшие от городских каникул дети, — рассматривали значки. Недолго. Они ничего не выбрали. Похоже, зашли просто так, от скуки.
«Два часа до закрытия, — грустно подумала я. — А Петра Ивановича всё нет…» На столе одиноко лежал паспорт в сером переплёте. И тут, словно в ответ на мои мысли, входная дверь медленно распахнулась, и на пороге показался Пётр Иванович. Даже издали я заметила, что в его облике что-то изменилось. Он как будто сгорбился и постарел. «Не мог же человек постареть за одни сутки!..» — подумала я. После некоторого раздумья Пётр Иванович переступил порог. Мне почему-то почудилось, что он принёс с собой какой-то чужой, холодный ветер.
— Здравствуйте! — как можно приветливее громко сказала я.
— Здравствуйте… — словно эхо, глухо отозвался он, мельком, равнодушно взглянув на меня.
Вид у Петра Ивановича был какой-то безжизненный, — словно в нём почти не осталось энергии. Словно она вся куда-то испарилась.
— Садитесь, пожалуйста, — предложила я ему, не раздумывая. Было удивительно, как он вообще сюда доплелся.
Пётр Иванович послушно сел на свой любимый шаткий стул.
— А где кот? — спросил он неожиданно. Андерсен, до сих пор напряжённо и пристально наблюдавший из тёмного угла за нашим завсегдатаем, быстро подошёл к Петру Ивановичу.
Наш посетитель, шумно вздохнув, посадил кота себе на колени.
Тут только я вспомнила о «Разбитом сердце».
— Видите ли, Пётр Иванович, — спохватилась я, — вашу книгу, я, к сожалению, ещё не успела дочитать, но…
— Какую книгу? — не понял Пётр Иванович. Потом, видимо, вспомнив, сказал: — Нет, я только из-за кота пришёл.
— Андерсен, кота зовут Андерсен, — вместо того чтобы удивиться, напомнила я ему.
— Андерсен… — немного воодушевляясь, повторил он. — Андерсен, Андерсен, — повторял он снова и снова.
«Кажется, пластинку заело…» — цинично подумала я. Что же мне с ним делать? — необычность ситуации наконец-то стала доходить до меня. Вдруг я вспомнила, что опытные люди, попав в затруднительное положение, которое им с ходу решить невозможно, чтобы потянуть время, устраивают чаепитие. Кстати говоря, я лично просто обожаю чай. Я вообще не могу без него жить. Чай с бергамотом — мой любимый. Извините, снова отвлеклась. Я не виновата, мысли о хорошем чае всегда меня отвлекают.
— Хотите чаю? — приободрилась я.
— Мне всё равно, — не слишком грубо, но, похоже, искренне ответил он.
Я решила принять эти слова за знак согласия.
«Надеюсь, он никуда не денется, пока я готовлю чай!..» — почему-то испугалась я — и сама удивилась своему испугу. Как вы и сами могли догадаться, с Петром Ивановичем мне было вовсе не весело.
Я, конечно, не могу сказать, что с первого взгляда определяю характер всех встреченных людей или их жизненные обстоятельства. Нет, конечно: чего не могу, того не могу. Но, скажу вам без ложной скромности: иногда и во мне просыпается интуиция.
Ну, подумайте сами: человеку совершенно всё равно, есть у него паспорт или нет; он всерьёз утверждает, что ему уже ничего не нужно, — но, при этом, он возвращается в магазин, только ради встречи с моим бурым котом. Разве это хоть немного не загадочно? Кстати, они как будто сроднились — Пётр Иванович и Андерсен. Мне никогда раньше не приходилось наблюдать у моего кота такой привязанности к посторонним. Можно подумать, что они знакомы с детства.
Я спокойно оставила Петра Ивановича на попечение Андерсена и отправилась готовить чай.
Вернувшись обратно с двумя наполненными чашками, я обнаружила, что Пётр Иванович задремал. Он сидел на стуле, сгорбившись, уронив голову на сложенные на столе руки. Андерсен, забравшись на стол, грустно смотрел на него.
— Пётр Иваныч!.. Пётр Иваныч!.. — позвала я. — Чай готов!
Кот спрыгнул на пол. Наш посетитель поднял голову, выпрямился на стуле и рассеяно уставился на чашку.
— Вы, наверно, очень любите животных? — сказала я, пытаясь хоть как-то заполнить паузу.
Он, казалось, не расслышал вопроса.
— Спасибо, — наконец произнёс он. — Вы и ваш кот порядочно меня здесь задержали. — Я… собственно… попрощаться зашёл, — неожиданно сказал он.
— Вы собираетесь куда-то уехать? — настороженно спросила я.
— Да уж, уехать… — как-то странно произнёс Синицын. — Да, сегодня последний день, — добавил он, тяжело, будто с усилием двигая губами. Я почувствовала, что пауза может затянуться.
— Куда-то далеко? — спросила я. Он не ответил. — Навсегда? — спросила я напролом.
— Навсегда. Вы догадались? — безразлично спросил он.