Кот, который приезжал к завтраку
Шрифт:
— Ваши театральные маски изумительны! — сказала она, а потом хихикнула. — Одна похожа на моего брата Уильяма, а другая — на Джека.
После того как фаэтон укатился от «Четырёх очков», Квиллер припомнил эпизод из своих ранних школьных лет. У его учительницы, мисс Хис, была зубастая и двусмысленная улыбка, которая могла означать как хорошие, так и плохие новости. Поскольку дома он, хоть и подневольно, играл в домино, он стал называть её про себя Двойная Шестерка. Класс был рассажен приблизительно по алфавиту, и Джеймсу Квиллеру велели сесть перед толстым малышом по имени Арчи Райкер. В унылые минуты они развлекались, обмениваясь записками
И теперь, после стольких лет, у Квиллера оказался кот, который интересовался преимущественно двенадцатью очками! Так назывался катер Ника; означало ли это, что Коко хотелось ехать на нём домой? Или двенадцать очков совпадали с буквой «Л»? А если так, что у буквы «Л» общего с чем бы то ни было? У Као Ко Куна имелись малопонятные способы связи. В теперешнем случае никакого сигнала не было.
Утренняя тарелка мясного хлебца так и осталась нетронутой, и решимость Квиллера выиграть битву боролась с его инстинктом гуманиста — и потерпела поражение. Он открыл банку цыплят с косточками. Завтрак же, которым пренебрегли сиамцы, был унесен к помойным бачкам, для бездомных.
Там оказался Ник, работавший у цоколя здания.
— Трухлявость — вот в чём проблема, — объяснил Ник. — Я беру недельку в счёт отпуска и постараюсь своевременно укрепить фундамент… Скажи, Квилл, тебя не беспокоит музыка в «Пяти очках»?
— От неё малость обалдеваешь, но я научился применять ушные затычки против кошачьих драк, рева маяка и упражнений для пальцев.
— Сегодня днём я поговорил с ней насчёт курения, — сказал упорно трудившийся хозяин гостиницы. — Я чинил одну из сеток на её крыльце и увидел полное блюдечко хабариков. Она считает себя привилегированной особой, раз Эксбридж оплачивает ей гостиницу… А как у тебя? Всё в порядке?
— Пока все хорошо. Сегодня вечером я встречаюсь со своим секретным агентом. А сейчас вот иду в центр, чтобы перекусить.
В отеле он дождался Комптонов, вышедших из небольшого зала, где Лаил читал свою лекцию о «Кровавой Шотландии». У главного инспектора местных школ было извращенное чувство юмора, которое услаждало Квиллера, а приятный нрав Лайзы оттенял вспыльчивость её супруга.
— У нас сегодня было недурное сборище и молодежи уйма, — сказала она. — Им нравится кровь, а Лайл всегда её проливает: резня в Глен Коу, зверства при чистках горного севера Шотландии, бойня в битве при Каллодене.
Они заняли кабину в «Пиратском логове», заказали гамбургеры, и Квиллер сказал:
— Ты говоришь о фермерах, которых монополии изгнали с шотландских гор, заменив их своими стадами овец. Меня не удивило бы, если бы современные монополии вывезли аборигенов с острова Завтрак и заменили их чем-нибудь вроде нефтяных скважин.
Лайлу эта циничная шутка доставила удовольствие.
— Смачный был бы слушок, вот бы запустить на материке! — воскликнул он. — Всё, что мне придётся сделать, — это сообщить конфиденциальным шепотком своему ближайшему соседу, будто «XYZ» открыла месторождение нефти позади плавательного бассейна, и это в два дня разлетится по всему округу, а Дон будет опровергать напраслину в заголовках. Конечно, никто ему не поверит.
— К тому же это будет как раз похоже на твои штучки, — предостерегла его жена, — а они довольно болезненны!
— Я тебе скажу, что действительно болезненно, милочка. Болезненно то, что «XYZ» сделала с новым зданием начальной школы. Это вшивая постройка! Они её поддерживают, латают, но что нам и впрямь нужно — так это хороший торнадо, тогда мы сможем начать сызнова на пустом месте — с другим строителем.
— Будь осторожен со своими желаниями, — забеспокоилась Лайза, — можешь ведь и получить желаемое. Метеоролог говорит, что характерный атмосферный фронт движется как раз в этом направлении. — Тут подали заказ, и она пожаловалась: — Здесь так темно, что даже не могу сказать, гамбургер это или шоколадное пирожное.
— Это потому, что люди посещают бары ради незаконных встреч, вручения взяток и подрывных заговоров, — сообщил её муж. — Славным людям вроде тебя следует есть в открытых кофейнях.
Спустя какое-то время Квиллер спросил у них, не помнят ли они ученицу по имени Харриет Билл, островитянку, посещавшую на материке школу.
— Нет, но у нас был целый короб Бидлов с острова. Другое распространенное имя — Вазли. И ещё Лоусон. Все они предположительно потомки тех, кто спасся с затонувшего у мыса судна. Они упорно трудятся, чтобы получать хорошие отметки, а некоторые даже поощряются стипендиями. Эти школы об одной комнате не так уж плохи.
— А как с ними обходятся другие ученики?
— Дразнят за их так называемую пиратскую родословную, и бывают кровавые драки. А кто знает, правда это или нет? Но несомненно одно: островитяне знают об экологии больше нашего. Они растут в уважении к земле и стихиям.
За кофе Лайза спросила о Полли.
— Она в Орегоне у подруги по колледжу.
— Орегон — штат великолепных возможностей! — сказал Лайл. — Будем надеяться, она не останется там. Она отличный библиотекарь.
— Все её любят, — вставила Лайза.
— А вот главного инспектора не любит никто. Я для всех мишень — для министерства просвещения, для налогоплательщиков, для родителей.
— А знаешь ли ты, что одна из руководительниц вашего управления работает здесь летом?
— Желал бы я, чтобы она постоянно жила на острове. Джун больно уж независимая.
— Она определённо непопулярна среди жен Мускаунти, — присовокупила Лайза. — Считает себя даром божьим для мужей — в том числе и для моего, а Лайл не Казанова.
— Зачем педагогу с её степенью выбирать деревенскую округу вроде нашей? — спросил Квиллер.
— Лошади! Она любит на них кататься. Вот отчего, разведясь где-то в Центре, она обосновалась в Локмастере. Потом мы предложили ей хороший контракт и теперь с ней повязаны. Но она добросовестная! Школу прошла со стипендией и совершила концертное турне, перед тем как прийти к нам.
На стол положили счёт, и, когда Квиллер к нему потянулся, Лайл остановил его:
— Брось! Это оплачивает отель.
Комптоны остались, чтобы пропустить стаканчик на ночь, но Квиллер стал на ощупь выбираться из тёмного бара, натыкаясь на столы и пиная ножки стульев. Проходя мимо угловой кабины, он скосился в темноту и увидел мужчину и женщину, любовно склонившихся друг к другу. Лица их были в тени, но он расслышал, как женщина произнесла: