Кот, который приезжал к завтраку
Шрифт:
Покинув центр, они постепенно поднимались вверх, и берег был теперь внизу — к нему вели ступени, а по другую сторону неясно вырисовывался лес. Дорога петляла туда-сюда, следуя за линией берега, и, когда повозка свернула с дороги и остановилась, Квиллер не смог сдержать бурных эмоций:
— И это — твоё, Ник?! Поверить не могу! Почему ты мне ничего не сказал?
— Удивить хотел. Она одна такая на острове, а может, и во всем мире.
Гостиница «Домино» оказалась большим нескладным строением с маленькими окошками и целиком была обшита пестрыми планками из березовой коры. Квиллер подумал: «Зачем кто-то ободрал целую березовую рощу, чтобы устроить такую мерзость? Как могли так поступить с деревьями?» И сам же себе ответил: «Потому что тогда,
Ошибочно принимая его молчание за благоговение, Ник горделиво сказал:
— Так и думал, что это тебя впечатлит. Она описана в большей части рекламы за пределами штата.
Квиллеру же это казалось почти противозаконным. Гостиница выглядела как ловушка, в которую попадаешь во время пожара. Она — возможно или наверняка — была источена термитами. Мысленно он переименован её в «Отельчик омерзения».
Повозка свернула на подъездную дорожку и остановилась у деревянных ступеней длинного крыльца. Кресел-качалок на нём не оказалось, зато были подвешенные на цепях качели. Входная дверь мигом отворилась, и по ступеням вприпрыжку сбежала Лори — поздравить Квиллера с приездом. Его бывшая секретарша теперь имела троих детей и содержала гостиницу, но золотистые свои волосы всё ещё заплетала в девичьи косы с голубыми лентами.
— Я еле дождалась, чтобы ты её увидел! — взволнованно закричат она. — Погоди, ещё все внутри увидишь! Входи же!
— Если ты не против, — сказал он, — то мне хотелось бы сперва выгрузить кошек. Они могут выразить свои эмоции каким-нибудь неподобающим образом, если их не освободить поскорее. Я покормлю их и приду регистрироваться.
— Тебе нужен кошачий корм? Или опилки Для их туалета?
— Нет, спасибо. Мы хорошо экипированы.
Ник велел извозчику объехать дом и подъехать по дорожке к четвертому коттеджу. Песчаная дорожка была помечена сельским уличным знаком — «Очковый двор». Это напомнило Квиллеру куриную слепоту и другие болезни, и он полюбопытствовал на сей счёт. Ему ответили, что пятнышки на домино зовутся очками.
Пять коттеджей, навряд ли крупнее гаражей, были выкрашены в мрачноватый цвет, и на дверях каждого, на черном фоне, красовались белые пятнышки очков. Четвертый коттедж опознавался по метке два и два.
— Твой называется «Четыре очка» и уходит в лес глубже, чем три первых. Кошки могут следить за птицами и кроликами с открытого заднего крыльца. Вот ключи. Ступай внутрь, а я все разгружу.
Крылечка едва хватало, чтобы на нём уместился ботинок сорок шестого размера, а когда Квиллер отпер гигантское домино, то вступил в самую маленькую квартирку из тех, где ему удалось пожить со времён армейской палатки. Он был крупный мужчина, привыкший жить в четырехэтажном амбаре, а здесь перед ним предстали крохотная гостиная, укромная спаленка, мини-кухня и карманных размеров ванная. Было, правда, крытое крыльцо, но малюсенькое и похожее скорее на клетку. Как он сможет существовать две недели с двумя подвижными животными в этой собачьей будке?
Но и это оказалось ещё не всё. Кто-то окрасил стены белым и уснастил их туристскими проспектами. Затем этот кто-то сменил гнев на милость и задрапировал мебель, кровать и окна бесчисленными ярдами ткани в броских узорах из великанских роз, ирисов и папоротников.
— И как тебе всё это? — спросил Ник, высматривая местечко, чтобы поставить багаж. — Пространства здесь не через край, — заметил он, — и домик чуточку плесневеет, когда закрыт. — Он кинулся открывать окна.
Кухонька была, уверил он, новёхонькая, и водопровод новёхонький, хотя придётся подождать, пока не пойдет горячая вода. Коттеджи первоначально предназначались для слуг.
— Я вроде слышу ружейный выстрел? — спросил Квиллер.
— В лесу охотятся на кроликов. Из Пиратского… Если ещё чего-нибудь захочешь — только свистни.
Квиллер включил две лампы и заметил, что вообще-то привык к более сильным лампам для чтения.
— Сделаем. А теперь я должен везти Ясона обратно на материк. Увидимся в следующий уик-энд. Бай-бай, ребятишки, — бросил он обитателям переносной клетки.
Припадая к полу, кошки выбрались из контейнера. Настороженно поводя усами и низко опустив хвосты, они обнюхали зёленый коврик у двери. Обнюхали чехлы на мебели — и попятились. Квиллер тоже принюхался: «плесень» — слишком слабо сказано для этого всепроникающего аромата. Он подумал, что запах может идти от краски на кричащих чехлах. На самом-то деле такой дух подобает большому спортзалу в каком-нибудь южноамериканском отеле.
Перед тем как распаковаться, он очистил комнаты от уютных безделушек, которые там и сям понаставила Лори, и распихал их по ящикам стола — все эти салфеточки, засушенные цветочки, статуэтки и прочие финтифлюшки. Сиамцы наблюдали за ним, пока стук в дверь не загнал их под кровать. В дверях стоял маленький мальчик, протягивая ему коричневый бумажный пакет.
— Спасибо, — сказал Квиллер. — Это мои светлые лампочки?
Посланец произнёс длинную речь, невнятную для бездетного холостяка средних лет. Он все же попытался быть общительным.
— Как тебя зовут, сынок?
Мальчик сказал что-то на чужестранном языке и убежал в гостиницу. Закрывая дверь, Квиллер увидел объявление, приколоченное к её внутренней стороне.
Завтрак в Солнечном зале
с 7 до 10 утра.
Игры, головоломки,
книги, журналы и газеты -
в Солнечном зале «Домино».
Общий телефон на террасе.
Корзина с фруктами в Солнечном зале.
Набор домино
Зонтик
Два фонарика
Антикомариный спрей
Керосиновая лампа
Огнетушитель и спички
Затычки для ушей
Под объявлением значились подписи владельцев гостиницы, Ника и Лори Бамба, с пожеланием «доброй стоянки».
«Само собой», — подумал Квиллер, цинично предчувствуя дождь, комаров, перебои с подачей тока, случайные пули из лесу, минуты, когда понадобятся ушные затычки, — все это в сельской смирительной рубашке из чехлов, похожих на кошмары садовода. В том, что перечислялось на дверях, он уловил предупреждение о чрезвычайных ситуациях. Потом он отыскал набор домино в коробочке, крытой узорчатым бордовым бархатом, и тоже сунул её в ящик стола — с глаз долой. Ящики открывались с трудом, возможно из-за сырости, пропитывавшей остров целиком; Юм-Юм, предпочитавшая исключительно сухой климат, наверняка будет расстраиваться. А когда она расстраивалась, то орала, как какаду; ушные затычки, значит, могли и пригодиться. Коко уже косо посматривал на большой стенной календарь; на нём красовалась большая фотография бассета, а листок каждого месяца отрывался. Это была даровая рекламка изготовителя собачьей пищи.