Кот, который разговаривал с привидениями
Шрифт:
– Но ваша фамилия Уоффл.
– Это по мужу. После развода я решила оставить его фамилию.
«Всё, что угодно, только не Фагтри», – подумал Квиллер.
– Всё, что угодно, только не Фагтри, – сказала она, как будто прочитав его мысли.
– Я не знаком с историей вашей семьи, но, насколько мне известно, капитан Фагтри был героем войны.
Кристи печально вздохнула:
– Мои далекие предки заработали большие деньги на продаже леса и построили этот дом, но капитану больше понравилось быть героем войны, который не платит по счетам. Когда дом перешёл в наследство моим родителям, они как могли старались поддерживать хозяйство, а
– А почему именно козы?
– По нескольким причинам. – Её лицо сразу просветлело. – Это очень милые животные, содержать их недорого, и спрос на продукты из козьего молока растёт. Как, вы не знали? Сейчас я выращиваю молочных коз, но хочу когда-нибудь завести ангорских, прясть шерсть и вязать из неё. Я в школе училась вязанию.
– Может получиться хороший материал для колонки «Перо Квилла», – сказал Квиллер. – Можно мне встретиться с вами и с вашими козами?
– Это было бы замечательно, мистер Квиллер!
– Пожалуйста, зовите меня Квилл, – сказал он. Ему было здесь очень приятно, можно даже сказать, не хотелось уходить. Лимонад был лучшим из тех, что он когда-либо пробовал, а козий сыр – просто восхитителен. Мягкие грустные глаза Кристи притягивали к себе. Ему решительно не хотелось уходить. Оглядывая дом, он заметил:
– Уникальный образец архитектуры девятнадцатого века. Для чего была задумана эта башня? Просто так?
– Я точно не знаю. Мои предки были джентльменами, занимавшимися сельским хозяйством; мама считала, что они использовали башню в качестве наблюдательного пункта – присматривать за батраками, чтобы не бездельничали.
– А для чего её используете вы?
– Я поднимаюсь туда помедитировать. Вот так я узнала, что вы оставили фары включенными.
– А что там, в башне?
– Главным образом мухи. Мухи обожают башни. Аэрозоли против них почти не помогают. Они всё равно жужжат, греются на солнышке и размножаются. Хотите посмотреть дом?
– Даже очень.
– Должна вас предупредить, там большой беспорядок. Моя мать была просто помешана на коллекционировании. Она ходила по аукционам и скупала всякий хлам. Знаете, мне кажется, аукционы – это своего рода болезнь.
– У меня как-то раз был острый приступ аукционита, – сказал Квиллер, – и я знаю, как этот вирус проникает в кровь человека и вызывает хроническое заболевание, которое практически неизлечимо.
Они вошли в дом через боковую дверь и стали пробираться между хозяйственными сумками, набитыми одеждой, обувью, шляпами, куклами и зонтиками, между ржавыми трёхколесными велосипедами и ручной газонокосилкой, между открытыми картонками, наполненными треснувшими горшками и кастрюлями, выщербленными тарелками, подносами и старыми молочными бутылками, между деревянными кадками и оцинкованными вёдрами, дубовым ящиком для льда и плетёным столиком, украшенным листьями папоротника, через кипы журналов и груды книг. Эти реликвии так долго пролежали на чердаках и в подвалах, что запах плесени от них стоял во всём доме.
Кристи горестно улыбнулась:
– Я пытаюсь уменьшить её запасы – что-то продаю, что-то раздаю, но здесь их тонны!
Только в одной столовой располагались два больших стола, двадцать стульев, три горки
– Теперь вы видите, о чём я говорила? – сказала она. – И это ещё только начало. В спальнях ещё хуже. Старайтесь не обращать внимания на весь этот хаос. Смотрите на деревянную резьбу, на лепные потолки, на витражи, на лестницу.
Лестница широкими маршами поднималась из прихожей на второй этаж. Опорная колонна и перила были массивными, а балясины поставлены необычно близко друг к другу, напоминая о тех днях, когда царствовала древесина. И всё из орехового дерева, как сказала Кристи.
– Но раньше здесь находилась другая лестница, – добавила она. – Та была винтовая и вела в самую башню. Очень изящная. Мой прадедушка убрал её и закрыл вход в башню.
– Слишком много мух? – спросил Квиллер. – Или слишком тяжело отапливать?
– Это долгая история. – Она отвернулась. – Пойдёте наверх? Здесь четыре марша.
Когда добрались до третьего этажа, она сняла засов на двери, ведущей в башню. Лестница здесь была незатейливая, лестница как лестница, безо всяких украшений, но заканчивалась она очаровательной маленькой комнаткой размером не больше просторного стенного шкафа, с окнами на четыре стороны. Около окон стояли диванчики с потёртыми бархатными подушками. На стареньком плетёном столике лежал бинокль, оплывшая свеча и книга по йоге в коричневом бумажном переплёте. На окне, выходящем на юг, грелись переливающиеся на солнце навозные мухи.
Квиллер взял бинокль и направил его на север, где у самого горизонта мерцало большое озеро. На западе виднелся шпиль церкви, поднимавшийся из глубины хвойного леса. К востоку лежали владения Гудвинтера, во внутреннем дворе стоял фургон Бозвела, на дорожке, ведущей к музею, – синий пикап и человек шесть энергичных молодых людей сгребали листья, складывали в мешки и относили в грузовик.
– Что это за полоса деревьев, идущая через поле? – спросил Квиллер.
– Это Чёрный ручей, – ответила Кристи. – Ручья отсюда не видно, только деревья, растущие по берегам. Там есть несколько старых ив, они свешиваются над самой водой.
Когда они спустились, Квиллер сказал:
– Этот дом нужно взять под охрану как историческую достопримечательность.
– Да, знаю. – Глаза Кристи наполнились грустью. – Но с этим слишком много волокиты, и у меня не будет времени найти все необходимые сведения и заполнить все бумаги. А потом ещё придётся привести в порядок дом и всё вокруг, а это мне не по средствам.
Квиллер, задумавшись, довольно погладил усы. Этот проект мог бы взять на себя Фонд К. Фагтри были пионерами, помогали развивать страну, и их дом – архитектурная ценность, о сохранении которой надлежит позаботиться. В конце концов, его может купить Историческое общество и открыть там музей. Он представил себе, как Фагтри-роуд станет мемориальным парком, в доме Гудвинтера будет представлен быт первых поселенцев, а экспозиция в особняке Фагтри покажет развитие Мускаунти в годы промышленного бума. Даже у старинных печатных станков из амбара появится возможность стать «Музеем печатного слова». Название Квиллеру понравилось. Можно открыть поблизости один-два хороших ресторана, и мёртвый город Норд-Миддл-Хаммок возродится снова, и на той стороне Чёрного ручья, что уж поделать, вырастут высотные дома. И это совершенно неважно, что Кристи – молодая привлекательная женщина, и вовсе это не связано с его грандиозными прожектами, сказал он себе.