Кот, который сорвал аплодисменты
Шрифт:
Сиамцев пораньше накормили обедом и в большой хозяйственной сумке препроводили в беседку.
Команда О'Деллов уже готовила амбар к приёму: постелили банкетную скатерть бабушки Бёрджесса Кэмпбелла и украсили стол красными гвоздиками и белыми маргаритками, выставив ряд сверкающих бокалов для шампанского и подносы с крошечными канапе, слоёными пирожками, тарталетками и деликатесами на шпажках.
Первым появился шеф полиции Броуди — он подъехал к амбару по задней дороге, так ему легче было потом ускользнуть, отыграв свою программу на волынке. С пледом на плечах, он блистал в килте клана Броуди и в берёте волынщика, украшенном перьями, каждое длиной добрых восемнадцать дюймов, не меньше.
Постепенно стали прибывать машины с гостями, Пат О'Делл не уходил со двора, показывая, где парковаться, и направлял всех в сад. Бёрджесс Кэмпбелл с псом Александром приехали в первой же машине, с ними же прибыли и Бетьюны — несостоявшиеся тесть и теща Бёрджесса. Кроме пса Александра, все были в национальных костюмах.
Гости прогуливались по саду, обменивались впечатлениями о цветах, бродили у пруда, добрались и до беседки. Они разглядывали сиамцев, словно те были зверьки в зоопарке, впрочем, сиамцы платили им тем же.
Но вот из-за амбара показался Пат О'Делл и просигналил Квиллеру, подняв руку и дважды ткнув большим пальцем через плечо. Это означало: «Они приехали!» Квиллер поймал взгляд Броуди, постучал по часам на руке, и волынщик, привлекая всеобщее внимание, грянул торжественную мелодию «Шотландия — страна храбрецов!».
Что происходило в течение следующих минут, лучше всего описал сам Квиллер в своём дневнике:
Воскресенье, 13 апреля
В холле для приёма гостей выстроилась вряд вся королевская семья: королева Тельма, принц Ричард и придворная дама. Королева была усыпана драгоценными каменьями, а на голове у неё красовалась одна из её «высокохудожественных» шляп. Ричард подтвердил свою репутацию светского хлыща: на нём был длинный узкий сюртук, как у Неру, и двухцветные ботинки.
Гости один за другим шествовали мимо этой шеренги, Фран представляла каждого и была необыкновенно оживлена. Меня представили Тельме последним.
Я сжал руку королевы и горячо её заверил:
— Я непременно должен поговорить с вами об этой шляпке.
— А я, заинька, должна поговорить с вами об этих усах, — отозвалась она голосом как у Мэй Уэст.
Выражение лица у неё было приятное, спокойное, чуть лукавое.
— А это мой племянник Ричард Теккерей. Дик, это — знаменитый мистер К.
У Ричарда было крепкое рукопожатие, в нём чувствовалась неукротимая энергия.
— Зовите меня Дик. Я всё о вас знаю, мистер К.
— Только никому не рассказывайте, — попросил я.
Голос у него был весьма своеобразный — бархатистый и резонирующий.
Впоследствии Тельма говорила мне, что от этого голоса у неё по коже бегут мурашки.
Такой же голос был у его отца, брата Тельмы — ветеринара. Этот голос завораживал его четвероногих пациентов, успокаивал и даже исцелял.
Последней в королевской шеренге стояла Дженис. Её застенчивость плохо вязалась со свойственной ей импульсивностью. Меня очень занимало, какую роль она играет в компании людей, поселившихся на Приятной улице.
Наконец всех представили, в руках гостей оказались бокалы с шампанским, пришло время произнести тост в честь новых соседей. И Берджесс проделал это с блеском. Все долго и шумно аплодировали ему. Затем Тельма произнесла благодарственную речь, вызвавшую восхищённые возгласы и свист. Я взглянул на пса-поводыря: хотелось понять, что он думает обо всей этой шумихе. Александр, как всегда, был абсолютно невозмутим.
Собравшаяся толпа распалась. Кто-то сгрудился вокруг Тельмы, кто-то пробовал закуски, кто-то поднимался по лестнице, чтобы полюбоваться открывающимся сверху видом. Фран сопровождала Тельму по нижнему этажу, обращая её внимание на особенности убранства. Улучив момент, она прошипела мне в ухо:
— Что это за чудовище над камином? Я же говорила, что для приёма предоставлю тебе какое-нибудь произведение искусства. Что-нибудь более подходящее!
Тельму же главным образом беспокоило отсутствие телевизора.
— А где же ваш TV? — спрашивала она голосом Бетт Дэвис. — Над камином вы могли бы установить пятидесятидюймовый экран — широкоформатный, чтобы смотреть кино… А при таких больших удобных креслах вполне можно устраивать вечеринки с просмотром фильмов. У меня огромная коллекция старых картин, я могла бы ссужать вас ими.
Дик разглядывал прислонённый к стене в холле мой лежачий велосипед.
— Неужели вы действительно ездите на лигераде? Каково это — крутить педали, задрав ноги? — изумился он.
—
Помощница Тельмы в одиночестве стояла возле книжных полок, занимавших почти целиком все три стороны камина. Когда я подошёл к ней, она спросила:
— Неужели вы всё это читали?
Этот вопрос я много раз слышал от людей, непривычных к чтению.
— Некоторые даже дважды, а то и трижды. Если вам понравится какое-нибудь название и вы захотите эту книжку взять, ради бога… Но если вы её не вернёте, ждите у своих дверей шерифа с собакой-ищейкой.
Моя шутка не была оценена.
— Мне некогда читать книги, — ответила Дженис. — Я читаю Тельме вслух — ну там газеты или статьи из журналов… А где ваши киски?
Мне показалось, что она хочет сменить тему, чтобы избежать разговора о себе.
А может быть, я ошибся.
— Они в беседке, — объяснил я. — Они не выносят больших сборищ. Вы любите кошек? Можете привезти сюда Тельму посмотреть на них, в любой день, когда вам будет удобно.
— Да нет, Тельма кошек не терпит. — Дженис с беспокойством огляделась и добавила: — Простите, по-моему, я ей нужна.
Я понял, что был прав: в обязанности Дженис входило водить машину, готовить и читать вслух, и уж конечно, не касаться никаких подробностей, которые могли бы повредить имиджу Теккереев.
Шампанское лилось рекой, гости переходили с места на место, а соседи разговаривали друг с другом, как давно не видевшиеся друзья.
— Я услышала разговор о проекте «Китти-Кэт», — в какой-то момент сказала Полли Квиллеру. — По-моему, идея замечательная! Это просто местное название движения, которое разворачивается по всей стране. Волонтёры ищут дома, куда можно на время пристроить брошенного котёнка и его мать. А другие волонтёры подыскивают семьи, которые примут котёнка насовсем. Бёрджесс, Мэвис и Бетьюны занимаются временным пристанищем, а Ханна Мак-Леод ищет «приёмных родителей».
— Так, а у кого можно узнать, как организуется временное пребывание?
— Спроси Мэвис.
Квиллер столкнулся с Мэвис у бара с закусками.
— Попробуйте эти восхитительные пирожки с сыром, — стала уговаривать его она.
— Да я уже съел три, — ответил Квиллер. — Расскажите мне что-нибудь про временное устройство котят в семью. Где при этом проводят своё время кошачьи семьи? Где они едят, где спят?
— Одно из условий — отдельная комната, — принялась объяснять Мэвис. — Туда заходят, чтобы поговорить с кошками, поиграть с ними, приучить их к общению. У привыкшего к людям котёнка ярче выражен характер, чем у несчастного заморыша, запертого в клетке, ему легче понравиться, найти себе хозяина.
— Согласен, — кивнул Квиллер.
— Вам стоит поговорить с Ханной Мак-Леод, она — один из наших агентов, устраивающих котят на усыновление. Ханна живёт здесь всю жизнь и всех знает, так что у неё здорово получается подыскивать кошкам постоянных хозяев.
Ханна Хоули, обладающая красивым контральто, недавно вышла замуж за «дядюшку Луи» Мак-Леода — руководителя Мускаунтской капеллы, и как раз сейчас они усыновили восьмилетнего мальчика.
— Ну, как Дэнни? — спросил про него Квиллер у молодоженов.
— Он такой умница, такой сообразительный ребёнок, и с характером, — сказала Ханна. — Обожает ходить со мной, когда я раздаю проспекты с призывом взять на время одного или двух котят. Чаще берут двух. Знаете, трудно отказаться от этих крошечных живых меховых комочков, которые смотрят на вас огромными глазами и начинают сосать ваш палец.
— Я полагаю, вы что-то платите тем, кто берёт котят?
— Очень скромное вознаграждение, учитывая, что в него включены все взносы, а также расходы на кастрацию. Чтобы собрать средства и привлечь к проекту «Китти-Кэт» побольше людей, мы собираемся поставить ревю «Китти-Кэт».
Дядюшка Луи взглянул на Квиллера с надеждой:
— А вы случайно не поёте? Может быть, танцуете?
— Нет, но не исключено, что я напишу скетч, — ответил Квиллер.
Время приближалось к семи, и Квиллер поговорил со всеми, кроме Бетьюнов. Он нашёл их в холле, где они восхищались его длинным и узким пристенным столиком. Квиллер с гордостью поведал им, что столик этот — ручной работы, сделан по эскизу Фран Броуди и замечателен тем, что ящики у него с какими-то необычными стыками, тоже сделанными вручную.
— Да, я знаю, — сказал Дуг Бетьюн. — Я же его и делал.
— Тогда вам должно быть стыдно. Почему вы нигде не поставили свою подпись? — попенял ему Квиллер. — Пройдёт сто лет, и, учитывая нынешние цены, шедевр, сделанный руками Бетьюна, потянет на аукционе миллиона на два.
— Слушай, Дуг, выкупи-ка этот стол назад, — поспешно посоветовала мужу Бонни. — Нашим потомкам могут понадобиться деньги на квартиру.
— А как поживает Уинстон? — спросил Квиллер.