Кот, который свихнулся на бананах
Шрифт:
– Хорош сырок. Прямо стилтон на вкус.
– А это он и есть.
ПЯТНАДЦАТЬ
Утром в среду Квиллер первым делом покормил сиамцев – ритуал, который он совершал примерно семьсот раз в году. Стараясь одновременно развлечь себя, он вёл с ними интеллектуальные беседы – приём, который, говорят, развивает в кошках самосознание. Коко обычно глубокомысленно внимал, чуть склонив свою красивую коричневую головку; Юм-Юм вылизывала какое-нибудь пятнышко на груди.
На этот раз Квиллер прибег к расхожей латыни. Sic transit gloria mundi… E pluribus unum… Tempus fugit, aeternitas manet… 17
Когда он доедал свой завтрак, раздался телефонный звонок. Это был Кеннет.
– Алло, мистер К.! Потрясная новость! – сказал он приглушенным голосом. – Свистнули книгу в пять тысяч баксов! Ту самую, с которой Данди снят на фото! Об этом будет сегодня на первой странице!
17
Так проходит земная слава… Единство во множестве… Время течет, вечность неизменна.
– И увеличит продажи, – резюмировал Квиллер. – Хорошо ещё, что украли книгу, а не кота.
– Ага… Я подумал, вы захотите об этом знать. А я закончил подборку, мистер К.
– Прекрасно! Я вечером заберу сундук.
– Пегги могла бы подвезти меня к вам. Ей смерть как хочется поглядеть на ваших кисок!
– В какое время?
– Сразу после работы.
– Тогда до скорого. – Его разбирал смех: до чего же быстро распространяются новости! А Коко, слонявшемуся по кухне в расчёте на банановую кожуру, он сказал: – К нам едет ваш кузен Кеннет и с ним девушка, присматривающая за Данди. Она хочет познакомиться с вами.
Интересно, подумал он, как будет реагировать Коко на лохмы Пегги, свисающие аж до бровей. Коту они могут показаться угрожающими, как некоторые породы собак.
Он тщательно причесал сиамцев серебряной щёткой и почитал им из «Старинных побасенок», которые снова слетели с полки на пол. Их юмор был таким же тонким, как и в прошлый раз, и Квиллер даже справился о Джордже Эйде в энциклопедии, где прочёл: «Популярный юморист и драматург (1866-1944)».
Затем он позвонил местному историку. Торнтон Хаггис знал о людях прошлого века всё и вся.
– Что ты знаешь о Джордже Эйде? – спросил он Торнтона.
– Что-что? Отменное кукурузное виски. Мои парни заправляются им, когда играют в футбол. Здорово подбадривает. С чего это ты о нём спрашиваешь?
– Дурацкая шутка, Торн… Вы с женой будете на заседание литклуба?
– А как же! Непременно. Как я уже сказал, она ведёт себя на твоих лекциях как перезрелая «квиллеристка». По-моему, её очаровали твои усы.
– У меня к тебе ещё один вопрос. Скажи, «Скульптурная мастерская Хагтиса» изготовляла надгробные памятники для семьи Хиббардов?
– Мы все для них памятники делали! Мой дед, отец и я. Им нравились надгробья большие, тщательно отделанные и дорогие. С чего это ты о них спрашиваешь?
– Я
– Тебе хватит материала на целую главу. В их владениях есть частное кладбище, а я могу дать тебе нашу книгу заказов с именами, датами и эскизами предлагаемых памятников. Чего только мы им из камня не высекали! Ангелов, корзины с цветами, ягнят, портреты усопших и длиннющие надгробные надписи, словно выдержки из писем. Простым было только одно надгробие: плоская плита для дочери, которая умерла обесчещенной.
– Исключительно важный материал, Торн. Я им непременно займусь. Когда дойдёт до него очередь. Мне хотелось бы полистать книги со счетами и прочим… А пока я набрел на кое-что в архиве, что только ты способен оценить. На первую страницу «Нью-Йорк таймс за тысяча восемьсот девяносто девятый год! Её сохранил отец Вайолет Хиббард. Заголовки сообщают об ограблении банка, об убийстве, о тайне, связанной с отравлением, и о крахе корпорации с уставным капиталом в миллиард долларов.
– Что доказывает, – заметил Торнтон, – что нынче дела идут не хуже, а только несколько иначе.
– А чтобы показать тебе, Торн, насколько иначе, – заключил Квиллер, – добавлю, что воскресный выпуск «Таймс», двадцать две страницы, продавался за пятицентовик.
Позднее, уже днём, Квиллер отправился в супермаркет Тудлов и, выбирая фрукты и овощи для Полли и бананы для себя, вдруг услышал за своей спиной:
– Мистер К. собственной персоной, если не ошибаюсь?
Он повернулся и увидел приятного подтянутого мужчину лет сорока, который представился как Билл Тёмерик. Он был учителем английского языка в Содаст-Сити, писавшим занятные письма во «Всякую всячину» – в колонку «Из-под пера Квилла» и по поводу редакционных статей.
Квиллер пожал протянутую ему руку.
– Рад познакомиться! Прошу вас – банан. Доктор Диана говорит, бананы очень полезны.
– Моя жена тоже всегда за них ратует. Кстати, её тётушка несколько лет назад выиграла на благотворительном аукционе право поужинать с вами и с тех пор не перестает об этом говорить.
– Сара Пленсдорф. Как же, как же! – воскликнул Квиллер. – Очаровательная женщина!
– Как поживают Коко и Юм-Юм? Мои малыши, я уверен, обязательно о них спросят.
– Коко ведёт себя как мачо, Юм-Юм – как избалованная девчонка; порою наоборот. – И, заметив, что вокруг них образовалась небольшая толпа слушателей, с улыбкой добавил: – Пройдёмте и дадим этим добрым людям купить бананы.
Как только они и их продуктовые тележки вырвались из «окружения», Квиллер спросил:
– Вы не очень торопитесь? Я приглашаю вас выпить кофе.
– Лучшее предложение, какое я слышал за всю неделю!
В кофейне, где они сидели на неудобных табуретах, созданных специально, чтобы отваживать бездельников, Квиллер заговорил на волновавшую его тему.
– Могу я, пользуясь моментом, задать вам профессиональный вопрос?.. Можно ли употреблять «почему» как союзное слово? Моя домоправительница говорит: «Ко мне приезжает дочь, почему я не смогу убирать у вас в среду». Это что, особенности местного говора?