Кот, который умел искать мины (Оборотень в погонах)
Шрифт:
Похоже, я тоже недооценил степень собственного опьянения, потому что вопрос: «Ребята, вы русский понимаете?», хоть и был, на мой взгляд, достаточно логичным, но задан был слегка заплетающимся голосом.
– Wir verstehen deutsch nicht, – отозвался один из них, высокий парень с длинными, забранными в «конский хвост» волосами. На правой стороне его костюма поблескивала вышитая серебром надпись «Эль Мариаче». – Et n\'est pas compris en francais aussi. Да и в своем родном испанском не очень. Зато вот с русским – никаких проблем. Чего надо-то, кореш?
– А сыграйте-ка, парни, – я многозначительно
– Угу, в трубочку, – хмыкнул «испанец». – Ты с девушкой танцевать хочешь, так? – Он как-то хитро сжал гриф и одним движением выдал замысловатый аккорд. – Сделаем. Для красивой пары и играть приятно.
Я даже не успел вернуться к столику – за моей спиной зазвенел, казалось, сам воздух, и гитарные переливы потянулись над черной водой.
– Вы позволите пригласить вас?
В ее глазах плясали бешеные чертики.
– С удовольствием.
Марина словно преобразилась после этих слов. Вместо вяловатой расхлябанности подпития в ее движениях появилась четкая, хищная резкость, и, глядя, как она идет на площадку перед эстрадой, я вдруг с кристальной четкостью осознал, что она умеет танцевать латиноамериканские танцы, и умеет хорошо. В отличие от меня, грешного.
– Не боишься?
– Я? С чего бы?
– Тогда держись!
Валентин Зорин, четверг, 17 июня
Остаток ночи запомнился мне плохо.
Мы летали над Москвой, и внизу проплывали томящим душу хороводом ночные огни – двойные черты улиц, пестрые пламена зазывной иллюминации, сигнальные фонарики мириад ковров, горящие негасимым светом купола церквей. В небе сияла почти полная луна, но ее серебряные лучи терялись в многокрасочном полыханье темного города, и только душа моя тянулась к ночному светилу и выла в тоске; мир расплывался, истаивая чудесной сказкой, и лишь запахи били в нос, точно тролли, – коверная пыль, от которой воздух в столице уже давно похож на мутную взвесь, и тысячи колдовских трав. Мимо промчалась стая ведьмаков на метлах с черными лакированными рукоятками; развевались на встречном ветру черно-зеленые шарфы, точно змеи. Один ведьмак, пролетая мимо, дернул за хвост своего знакомца-кота, и тот испустил оглушительный мяв – видно, пытался напугать пролетных, но добился только обратного эффекта. «Не дозволю котика тиранить!» – кричал, кажется, Серов и порывался набить обидчику морду, а сестры Валевич хором принялись его успокаивать, оставив меня за рулем. Потом афганец обмяк и едва не расплакался, бормоча себе под нос: «Понабежали, сволочи... м-мальчики с хогвартскими дипломами... растащили страну...»
Потом в моих воспоминаниях образовался провал, потому что я совершенно не помню, каким образом мне удалось затащить всю компанию на смотровую площадку Останкинской звонницы, а главное – как нас туда вообще пустили в три часа ночи. Судя по всему, моими стараниями, потому что на подъемнике Серов благодарил меня вполголоса, но чего я такого мог наговорить крестоносцам-охранникам – ума не приложу. С высоты город был виден – избитое выражение, зато правда – как на ладони. Далеко внизу поблескивала обсидианом башня Московского союза черных магов, построенная явно в пику высочайшей во всей
Серов с Валевич-старшей отошли на другую сторону площадки, а мы с Ариной остались наедине.
– Какой огромный город, – прошептала девушка, глядя вниз.
Я глядел больше не вниз – чего я не видел в Москве? – а вверх. Небо было чистое, мерцали звезды, которые трудно бывает разглядеть снизу, когда фонари слепят глаза, и только Луна перекошенным колобком катилась к западу, в сторону Бородинского парка.
– Большой, – согласился я, чтобы поддержать беседу. Мне почему-то страшно неловко было беседовать с этой неразговорчивой красавицей с огромными глазами. – Осемь мильонов душ своих и полстолько приезжих... ну и плюс те, у кого души нет, но они в статистику не входят.
– Какую статистику? – не поняла Арина.
– Преступности, – вздохнул я. – Нежить и нечисть в нее не попадают.
– Вы всегда думаете о работе? – поинтересовалась девушка.
– Нет, – я покачал головой. – Только когда не сплю. Я ведь и встречу эту с вами затеял, чтобы поговорить... об убийстве Парамонова.
– С Мариной, – педантично поправила меня девица Валевич.
Я открыл было рот и запнулся.
– Погодите, – пробормотал я, – ничего не понимаю...
– Сегодня утром вы говорили с Мариной, – повторила девушка терпеливо. – Это она назначила вам встречу.
Я непроизвольно обернулся – наши спутники скрылись за решетчатым коробом подъемника, и я подозревал, что отнюдь не случайно.
– Но...
– Она решила, – по Аринушкиному лицу промелькнула улыбка, – что мне нужна компания. За компанию.
– Щедрая какая женщина. – Наверное, я и правда слишком много выпил, иначе точно не ляпнул бы этакой бестактности.
К моему удивлению, Арина не обиделась.
– О, она у меня такая, – отмахнулась девушка небрежно, из чего я заключил, что это скорей она опекала сестру, чем наоборот.
– Только я все равно не понимаю, – признался я. – Кто из вас был дома в час убийства?
– Я, – обронила Арина. – Но я вряд ли смогу вам помочь. Я выглянула из двери на шум...
Ого! Отважная мне попалась свидетельница. Не всякий бугай в наши неспокойные времена наберется храбрости подойти к дверному «глазку», даже если на лестнице заорут: «На помощь!»
– ...Он проскочил мимо меня, задел плечом и оттолкнул, – продолжала девушка, – но я не видела его лица – на нем была маска, смешная такая, детская – тигр полосатый... А со спины – ничего примечательного – куртка кожаная, легкая такая, брюки темные...
– Мы потом нашли эту маску, – мрачно заметил я. – В мусорнике у дома.
– А на ней были следы ауры? – жадно спросила Арина вдруг. – В детективах убийца всегда оставляет следы ауры.
– У него нет ауры, – объяснил я. – Он теневик. Иначе все было бы куда как проще.
– А-а... – Девушка понурилась.
– Вам очень повезло, что вы еще живы, – добавил я неизвестно зачем. – Он мог убить вас. Как того охранника.
– Зачем? – недоуменно переспросила она.
– Чтобы не оставлять свидетелей, – объяснил я чуть снисходительно.