Кот, который выследил вора

Браун Лилиан Джексон

– Посоветуйте ему держаться за кибернетику. Это лучше оплачивается. У него есть фотоаппарат?

– Да. Совсем новый. Получил в подарок от отца на Рождество. И ещё у него есть маленький диктофон которым он пользовался во Флориде.

– Хорошо! Сойдёт за фотографа. Пускай купит плёнку, я всё оплачу. А пока договорюсь насчёт интервью и перезвоню вам.

– Мне постричь его? – засуетилась Селия.

– Не стоит, – успокоил Квиллер. – Фотографам не полагается выглядеть слишком цивилизованно.

Смех Селии ещё звучал в его ушах, когда он повесил трубку.

Затем позвонила Полли – посоветоваться, что надеть на обед.

– Арчи наверняка

напялит красную шерстяную рубаху, которой по меньшей мере лет двадцать, – рассудил Квиллер. – Поэтому предлагаю пойти в свитерах.

Подчинённые подарили Полли белый свитер с нарядной вышивкой – красные птицы (кардиналы) и зелёный остролист. Прежде Полли не носила таких ярких вещей, но после операции она сама стала ярче и живее. У Квиллера имелся новый свитер, заказанный в Чикаго, узорчатый, как восточный ковер, – шикарная вещь для человека, которого собратья по перу в Центре обычно называли милым неряхой.

– Я заеду за тобой в час дня, – подытожил он.
– Одевайся потеплей – мы прогуляемся. Сегодня безветрие.

– Ты знаешь, кто только что въехал в тот дом, -рядом с тобой. Квилл?

– Какой-то здоровяк. Водит большой пикап.

– Это же Уэзерби Гуд!

– О нет! Чем я заслужил такое соседство? Только не этот клоун!

– Уж не зависть ли это? Вы, журналисты, ревнивы к чужой славе, – поддразнила Полли. – Большинство радиослушателей находит его прогнозы занятными. Не всё же талдычить о процентах влажности и показаниях барометра. Однажды ветреным днём он спел колыбельную «Баюкая дитя» [19] . После ледяной бури процитировал «Сказание о старом моряке» [20] . Один из слушателей прислал ему эти строчки: «Отсюда лёд, оттуда лед, вверху и в глубине» [21] . Люди боятся, как бы не иссяк его запас цитат.

19

По преданию, эту детскую песенку (англ. «Rock-a-bye Baby») сочинил один из первых поселенцев, прибывших в Америку на корабле «Мэйфлауэр». – Ред.

20

«Сказание о старом моряке» – поэма Сзмюэла Тейлора Колриджа (1772-1834). – Ред.

21

Перевод Н. Гумилева

– Что ж, если приходится мухлевать с погодой, думаю, и это сойдёт, – признал Квиллер. – А кто живёт рядом с тобой?

– Сёстры Кавендиш, учительницы на пенсии, очень тихие и скромные.

В час дня, облачившись в пуховики, замотавшись шарфами и натянув шерстяные шапочки, варежки и ботинки, они направились к строению два, где находилось жилище Райкера. Шли под ручку, как выходили на прогулку после операции. Теперь это стало для них приятным обыкновением, а для посторонних -волнующим поводом для досужей болтовни.

Подбородок и уши Полли утопали в складках красного шерстяного шарфа шестифутовой длины, концы которого спускались на грудь и спину.

– Подарок Линетт, – сообщила она.

– А ты что ей подарила?

– Косметический набор – фиалковое мыло, ароматическое

масло для ванны и туалетную воду. Ей всю жизнь нравился только аромат фиалок.

– А я-то всегда гадал, что за душок витает у неё на Плезант-стрит. Думал, это полироль для мебели.

– О, Квилл, какой ты противный! У фиалки дивный аромат. Чтобы долго не ломать голову, я послала такой же набор сестре в Цинциннати. И она уже звонила мне сегодня утром, чтобы сказать, как ей понравился мой подарок.

– А часто ли те, кому ты даришь подарки, звонят, чтобы выразить свое неудовольствие?

– Не строй из себя циничного журналиста!

Прибыв к месту назначения, они были встречены в дверях веселой троицей: сияющим хозяином в красной шерстяной рубашке, пухлой прелестной хозяюшкой в кухонном переднике и их котом, в неизменном чёрном смокинге с белой манишкой и белоснежных носочках. Тулуз выглядел лукаво-довольным – удачливый бродяга, обретший уютный кров и сытный стол в доме искусной кулинарки. Женщины обнялись и обменялись комплиментами по поводу того, как прекрасно выглядит каждая из них. Мужчинам, дружившим с детства, достаточно было и взгляда.

В гостиной стояло сосновое деревце, украшенное так же, как и в прошлое Рождество, когда Райкер справляли свадьбу: белые, отливающие перламутром елочные игрушки, белые голуби, белый серпантин. Под деревом лежали пакеты в нарядных упаковках включая и те, что прислали Полли и Квиллер. Аромат сосновой хвои мешался с аппетитным запахом томящейся в духовке индейки и горячего глинтвейна.

Милдред сняла передник и присоединилась к остальным, уже рассевшимся вокруг низкого столика, который уставлен был горячими и холодными закусками.

Полли сказала:

– Ходить к вам в гости – одно удовольствие. Милдред не суетится на кухне, не ждёт, что кто-то ей поможет, и всё у неё получается просто замечательно: горячее – горячим, холодное – холодным.

– Верно! – поддержал Квиллер.

И поскольку вся четверка дружно накинулась на закуски, разговор вёлся урывками.

О краже:

– Кто-то из своих! Посторонний мог бы их украсть только, если бы его навёл один из завсегдатаев.

О Линетт:

– Она вдруг помолодела лет на десять. Уж не влюблена ли?.. Двадцать лет назад её обманули, и с тех пор она никого к себе не подпускала… Может, это Уэзерби Гуд? Она находит его привлекательным.

О Джордже Бризе:

– Что он делает в Индейской Деревне?.. Его дом на Сэндпит-роуд выставлен на продажу… Жена от него сбежала. Странно только, почему она так долго собиралась.

О Кармайклах:

– Такая большая разница в возрасте… Он, конечно, удачное приобретение для нашего общества, а она не находка… Кто-то должен поговорить с ней насчёт её манеры одеваться.

– У неё такие пухлые губы, – заметила Поли. – Они что, от природы такие?

– Прямо как у рыбы, – вставила Милдред. – Что бы заиметь такие, только и нужно, что обратиться к пластическому хирургу.

И всё-то ты знаешь, – вставил Райкер.

Тулуз торжественной поступью прошествовал в гостиную и потёрся о ноги хозяйки, напоминая, что индейка готова. Милдред нафаршировала её коричневым рисом с грецкими орехами и подала к ней запечённый сладкий картофель в апельсиновом желе, брокколи под кунжутной подливой и два вида клюквенного соуса.

– Пришлось приготовить два, – пояснила она.
– Иначе индейка оказалась бы сухой, а начинка – сырой. Есть такая примета, просто суеверие.

– Глупость, конечно, – бросил её муж. – Но я не могу его побороть.