Кот, который знал Шекспира
Шрифт:
– Это долгая история, – сказал Квиллер. – Сначала я покажу тебе свои апартаменты и угощу одним из незабываемых завтраков моей экономки.
– У тебя есть экономка? Я помню, как ты жил в меблированных комнатах и ездил на автобусе.
– На самом деле я живу над гаражом, а мой дом превратился в музей.
Нойтон вошёл в особняк «К» в состоянии шока и сказал:
– Я знаю королей в Европе, которые живут менее шикарно, чем ты. Меня интересует только одно: зачем я здесь и почему ты сам не финансируешь эту газету?
Это был вопрос, от которого Квиллер устал.
– Я писатель,
– Ну и кто же кандидат на пост главного редактора? – задал вопрос Нойтон.
– Из «Прибоя» только что ушёл Арчи Райкер. Он хороший редактор и превосходно знает своё дело. Джуниор Гудвинтер – последний в длинном списке Гудвинтеров, владельцев этой газеты. Он профессиональный журналист, один из лучших выпускников университета, очень энергичен и полон энтузиазма.
– Звучит, как звон монет. Кто же вдова?
– Гритти Гудвинтер…
– Она мне уже нравится!
– Она хочет продать газету своему тайному другу, который будет использовать только имя столетнего издания. Конечно, ты можешь забыть название «Пустячок» и открыть «Бэквудскую газету» или «Звонок Мускаунти», но «Пустячок» на прошлой неделе имел тираж на миллион долларов и способен на большее.
– Я уловил ситуацию, – сказал Нойтон. – Мы вырвем газету из лап этих подонков!
– У миссис Гудвинтер, кроме того, есть полный сарай антикварных печатных прессов. Ты можешь основать музей газеты.
– Это мне нравится! – воскликнул Нойтон, – Но что тебя заставило вспомнить обо мне?
Квиллер колебался. Они завтракали, и Коко сидел под столом, надеясь, что кто-нибудь уронит кусочек ветчины.
– Ну, скажем так, твоё имя часто приходило мне в голову.
Как мог он объяснить человеку, такому как Нойтон, что кот удостоил вниманием конкретную книгу? Это выглядело слишком неправдоподобно.
После завтрака они нанесли визит в шотландский магазин. Владелец завернул костюм Нойтона и продал ему енотовую куртку, австралийскую шапку и ботинки из тиснёной кожи. Теперь большого неуклюжего человека со скуластым лицом было видно издалека.
Его видели, когда он покидал отель, входил в Торговую палату, ездил с мэром, завтракал с влиятельными людьми в загородном клубе, выходил из нотариальной конторы, входил в банк, обедал с вдовой Гудвинтера, съев при этом двадцатиунциевый бифштекс с двумя печёными картофелинами.
Ходили слухи, что это техасец, который покупает права на нефть, и будто это сделает фермеров Мускаунти богатыми. А может, это спекулянт, содействующий грязным сделкам, разрушающим индустрию туризма. Или высокопоставленный чиновник с того ядерного завода, который загрязнил реку до такой степени, что погибла вся рыба. Или режиссер из Голливуда, который хочет снять большую картину в здешних местах. О слухах докладывала миссис Кобб, которая слышала их от миссис Фулгров, а ей, в свою очередь, передавал их мистер О'Делл.
Тем временем Квиллер заехал в больницу посмотреть на молодого редактора газеты, известного своей безграничной энергией и энтузиазмом. Нога Джуниора была в гипсе, сам он сидел в кресле, и его небритое лицо выражало недовольство. Джоди порхала вокруг, стараясь быть внимательной и предупредительной, но Джуниор продолжал сидеть с недовольным видом.
– Вот идиот! – приветствовал Квиллер больного. – Если тебе так нужно было сломать ногу, почему не выбрать более удобное место?
– Он сильно простудился в лесу, – сказала Джоди, – но, к счастью, не заболел пневмонией. Хочет остаться в больнице до тех пор, пока не вырастет борода.
– Мне некуда идти, – безнадёжным голосом проговорил Джуниор. – Дом продан, мебель пойдёт с молотка в среду, у Джоди я жить не могу: всё, что у неё есть, – это служебная квартира.
– У меня найдётся место для тебя, – сказал Квиллер.
– Я ещё не знаю, что мне делать.
– Ладно, соскреби лишнюю растительность с лица. У меня хорошие новости. Мой знакомый из Центра хочет купить газету. Он готов предложить твоей матери в три раза больше, чем предложили «XYZ», и обеспечить газете новое печатное оборудование.
Джуниор взглянул на него с беспокойством:
– Он что, сумасшедший?
– Сумасшедший и очень занятой. Он владеет офисами, отелями, футбольными клубами, сетью ресторанов и парой пивоваренных заводов в США и за рубежом, ему нравится идея владеть ещё и газетой. Позднее он приберёт к рукам и журналы.
– Не верю. Либо это сон, либо у тебя галлюцинации.
Джоди заплакала.
– О, Джуни! Разве это не фантастика?!
– Нойтон сейчас здесь, – продолжал Квиллер. – Отцы города поддержат его. План таков: Арчи Райкер – издатель, ты – главный редактор реальной газеты. Я знаю кое-кого из молодых журналистов в Центре, которые уедут оттуда, ибо им покажется, что здесь прекрасное место для создания семьи. Они будут зарабатывать меньше, чем в Центре, но и жизнь здесь гораздо дешевле. Кто знает, может, Нойтон захочет вложить деньги в приличный аэропорт и купит самолёт? Мы будем направлять его энтузиазм, иначе он построит пятнадцатиэтажный отель посреди кукурузного поля.
Джуниор потерял дар речи.
– О, Джуни, – продолжала щебетать его маленькая подруга, – скажи что-нибудь.
– Ты уверен, что это получится?
– Нойтон никогда не сдаётся.
– Но у мамы тайная связь с Эксбриджем.
– Связь! У неё роман с Эксбриджем, и ты это знаешь! Но если она так голодна, как кажется, то забудет «XYZ» и погонится за более крупной рыбой. Нойтон станет не только трясти своим кошельком у неё над ухом, он будет её очаровывать. Женщинам он нравится.
– Он женат? – спросила Джоди.
– В настоящий момент – нет, но он слишком стар для вас, Джоди.
Она улыбнулась.
– Он также заинтересовался идеей купить старые прессы и основать музей газеты. Твой отец был бы доволен, Джуниор.
– О да!
– Джоди, – сказал Квиллер, – принесите нам, пожалуйста, по чашечке кофе и немного овсяного печенья, сделанного из картона и опилок. – Он дал ей банкноту и подождал, пока она исчезнет.
Прежде чем она вернётся, Джуниор, ответь мне на несколько вопросов, хорошо? Не думаешь ли ты, что авария, в которую попал твой отец, – самоубийство?