Кот в малиновом тумане
Шрифт:
— Вы же не думаете, что эти несчастные случаи были направлены против меня? — недоверчиво спросила Темпл. — Да кто мог вообще предположить, что я пойду по лестнице? Что я возьмусь за эти перила?
Молина опустила взгляд в том направлении, в каком обычно это делал Кроуфорд, но явно не с теми же целями.
— Любой, знакомый с вашими обувными пристрастиями, вполне мог предположить, что вы будете цепляться за перила, поднимаясь по крутой бетонной лестнице на своих высоких каблуках.
— А как насчет свалившегося НЛО? — спросила Темпл. — Эта штука могла раздавить вместе со мной половину хористок. Не кажется ли вам, что это уже перебор, даже для Лас-Вегаса? И кто мог знать, что из-за Кроуфорда я схвачусь за кабель и дерну?
— Возможны два сценария, — предположил Ферраро из угла комнаты. — Один — устранить лично вас, и второй — разрушить все шоу. Возможно, они совпадают. В любом случае, некто, помимо нас, не слишком очарован вашими писательскими талантами.
— Я требую свободы слова, — Темпл сложила руки на груди. — Между прочим, я думаю, что у вас паранойя, и это я тоже отобразила в сценарии. Очень скоро вы начнете верить, что Элвис был после смерти тайно заморожен, а потом его воскресили, чтобы использовать в качестве убийцы Кастро.
Никто даже не улыбнулся. Вот в чем проблема силовых структур: усиленные занятия боевыми искусствами явно нарушают центры, отвечающие за чувство юмора. По-моему, ей срочно следует завязывать с этими уроками.
Разумеется, они ничего не могли поделать, даже с привлечением агента ФБР. Только беседовать, рекомендовать и предостерегать.
К тому времени, как Темпл, хромая, вышла из кабинета, в холле собралась небольшая толпа сочувствующих. Вообще-то, большую ее часть составляли братья Фонтана, которые и без присутствия остальных могли сойти за толпу.
Дэнни Голубок проследил за тем, как она хромает:
— Больше льда и полный покой, — приказал он.
Темпл вяло кивнула. Лодыжка у нее болела почти так же сильно, как голова.
— Мы доставим ее домой, — объявил Ральф, оперативно нагнувшись, чтобы поднять Темпл, как куклу Барби.
Вэн фон Райн стояла рука об руку с мужем, ее фарфоровое личико было нахмурено от беспокойства. Они поспешили за плывущей по воздуху Темпл и сопровождающей ее стаей Фонтана.
— Темпл! — воскликнула Вэн на ходу. — Эта женщина-лейтенант имела со мной неприятную беседу. Я объяснила ей, что отель раньше уже становился объектом подобных мерзких проделок, но она считает, что на этот раз все может оказаться гораздо серьезнее. Не исключен летальный исход… то есть, она напомнила, что, фактически, один труп уже есть.
Темпл не могла с этим не согласиться.
— Они узнали что-нибудь об убитом?
Ники нарушил свое вежливое молчание:
— Какой-то игрок по маленькой. Алкаш и любитель бить женщин. Другими словами, полный лох, которого вряд ли кому-то потребовалось убивать… разве что он узнал что-нибудь неудобное для кого-то… Я думаю, может, копы правы насчет схемы передела зон влияния.
— О, нет, Ники, только не это! — Вэн даже остановилась.
Вся компания Фонтана немедленно застыла на месте, как по команде, так что Темпл дернулась вперед и назад, сразу ощутив боль в потревоженной лодыжке. Человек, который болтается в воздухе, недостаточно устойчив, чтобы вовремя реагировать на перемену направления.
— Ай! — воскликнула она, не подумав.
Все тут же заквохтали столь сочувственно, что Дэнни Голубок мог бы ими гордиться.
— Пусть полиция сама занимается своими делами, — Вэн фон Райн погладила Темпл по плечу. — А вы поезжайте домой и хорошенько отдохните.
Темпл кивнула, не желая ни с кем больше спорить. У нее и без того хватало, о чем подумать.
Ники и Вэн отстали, предоставив Темпл ее судьбе в крепких руках стаи Фонтана. Они совершили круг почета по казино, представляя собой настолько поразительное зрелище, что даже никогда не прекращающийся звон игральных автоматов на некоторое время замер, чтобы насладиться картиной.
Темпл чувствовала себя, как Белоснежка на руках неестественно подросших гномов. И ей даже нравилось это новое ощущение, вызванное высоким положением: она могла смотреть на мир сверху, точно настоящее Всевидящее Око.
Надо же, она видела сразу все вокруг: ряды игральных автоматов, Хестер Полиэстер и Леопардовую Леди, обрабатывающих «одноруких бандитов» в углу, как китаянки в прачечной, прикованные к сверкающим стиральным и сушильным машинам.
Она могла в буквальном смысле обозревать карточные столы, бильярдные шары лысеющих мужских голов, склоненные в молитвах своему карточному богу. Кто-нибудь когда-нибудь изучал, интересно, связь лысины с азартными играми?..
Она могла окинуть взглядом лобби, где толпы туристов выстраивались в очереди к стойкам на регистрацию, за билетами на шоу, за всем, чем угодно, а в Лас-Вегасе вы можете получить хоть черта лысого… Иногда легально, иногда — не совсем.
Она даже могла рассмотреть с высоты зимний сад, зелень, усыпанную сотнями крохотных лампочек, и знакомую черную голову, плавно движущуюся меж фикусами с безошибочной грацией тигра в джунглях… нет, не тигра, а черного леопарда с глазами неземного изумрудного цвета…
— Эй! — Темпл попыталась вскарабкаться на широкие крепкие плечи кого-то из братьев Фонтана. — Эй, ты, там!..
«Ты, ты, чьи глаза как звезды…»
Так. Приплыли?.. Видения начинаются?.. Ей уже мерещится… нет… мерещится, что она увидела… Макса! Да, Макса Кинселлу, знаете такого? Живого, во плоти, в красках, ярких, как на бродвейском шоу, где яблоку негде упасть.
Темпл обнаружила, что не может выпрямиться во весь рост на плече брата Фонтана, несмотря на хорошо подбитые плечики пиджака — мешает неустойчивая лодыжка, и вообще у нее галлюцинации.
— Мисс Барр? — ее носильщик, сильно смущенный, смотрел на нее снизу, и его пиджак уже подвергся некоторому разорению. — Не надо так ползать по мне, вы можете навредить своей ножке…
Она может навредить вообще всему в своей жизни.
Темпл сползла обратно и посмотрела на свой озабоченный эскадрон гусар с извиняющейся улыбкой:
— Простите. Мне померещилось что-то… подозрительное.
— Где?!
Носы всей стаи немедленно задрались по ветру, как у гончих.
«Фи-фай-фо-фам, дух ирландца чую там. Мертвый он или живой, попадет на завтрак мой». [74]
74
Цитата из сказки «Джек и бобовый росток». Перевод М. Калягиной-Кондратьевой.