Кот, зверь и конец света
Шрифт:
— Сейчас что покажу, — пообещал он, наступил ногой на рельсу и тут же отступил. Илья даже рот открыть не успел, чтобы переспросить и выразить свое недоумение, как тихо звякнув, перед ними из ниоткуда затормозил трамвай: ярко освещенный, со вполне стандартной табличкой над затемненной кабиной. Правда, на табличке был написан не какой-то конкретный номер, а прочерк. Просто дефис, или тире, и выглядело это странно.
— Добро пожаловать, — широким жестом пригласил Дэш, и передняя дверь гармошкой сложилась, пропуская внутрь.
— Это что за нафиг? —
Может, это я с Айкиным батей перепил, — предположил про себя Илья. И вовсе я не тут, на мосту, а там, возле диванчика на кухне, и заботливая сестрина подруга мне подушечку подложила под шею, чтобы завтра не ломило.
Но сон или нет, а Дэш профессиональным движением подтолкнул его в бок, и Илья почти кубарем влетел в салон. Дверь тут же закрылась за ними, но трамвай все еще стоял.
— Чего встал, брат, давай, садись, в ногах правды нет! То есть, ее и в других частях тела не очень, но в заднице явно больше, так что задницу сажай!
Подталкиваемый своим спутником, Илья прошел глубже и плюхнулся на одиночное сиденье, оглядываясь. Турникетов не было, да и привычных валидаторов: вместо них было три винтажных, ржавых компостера, к одному из которых Дэш вальяжно подошел и приложил пальцы.
Из компостера тут же высунулся длинный и тонкий не то зуб, не то хобот и впился в ладонь Дэша, жадно присасываясь. Несколько капель под невозмутимым взглядом парня упали на пол, пока Илья покрывался холодным потом от ужаса и протирал глаза, а потом компостер, видимо, наелся, и хобот втянулся обратно. Компостер дернулся, словно сыто рыгая, и неожиданно сообщил:
— Трамвай следует по маршруту “15д” до конечной остановки “Станция метро “Университет” без промежуточных остановок. Уважаемые пассажиры, будьте внимательны друг к другу, уступайте места инвалидам демонических войн, представителям древних времен и исчезающих рас, пассажирам с отпрысками, а также женщинам и лицам сильнее и быстрее вас. Желаем приятного полета.
И состав тут же тронулся с легким мелодичным звоном, скользя по сверкающим серебром рельсам уходящим то ли в ночное марево, то ли и вовсе в небеса.
— Э, вот так, — радостно осклабился Дэш, явно наслаждаясь перекошенным лицом своего приятеля, и потер пострадавшую ладонь о куртку. — Как-то так, брат. Ну, как, теперь больше веры мне, а?
— Ни фига, — не согласился Илья, вцепляясь крепче в поручень. Трамвай все ускорялся, словно беря разгон с каждой секундой, и пейзаж за окнами мелькал быстрее, чем в пригородных поездах. Собственно, мелькал так быстро, что от этого тошнило. — Я напился и отрубился у Айки. Я сплю, и все это сон. А ты мне снишься потому, что был самым сильным впечатлением дня.
— Так хоть впечатлил, и то “цимес”, как ты говоришь, — хмыкнул Дэш, усаживаясь на сиденье через проход и с интересом изучая бледновато-зеленый абрис Ильи. — Ну, ничего, ничего, брат, ты еще молодцом держишься. Нормально, так-то. Может, еще и воспитаем из тебя достойного зверя, да?
— А если я не хочу быть каким-то там зверем?
— Э, брат, такое не выбирают. Таким рождаются. Так что либо ты того, воспитуешься, либо того, — и Дэш живописно изобразил чирк пальцем по горлу. — Тот же Шторм тебя и этого того, вот как.
— Я все еще ни черта не понимаю, — убито сообщил Илья, чувствуя, как его собственные зубы выбивают неровный ритм, не то от качаний на рельсах, не то от прохлады, не то от нервов.
— А вот это, как раз, нормально, брат. Ничего, потом разберешься. Не все сразу. Думаешь, я родился, что ли, умным, сильным да еще и в стильной куртке вдобавок?
— Вот про куртку, — нервно хихикнул Илья. — Могу и поверить.
— А, смеешься? — широко улыбнулся Дэш. — Смейся, смейся, брат. А у меня тут чары… и чары!
— С винищем? — уточнил Илья, понимая, что веселье приобретает истерический оттенок, но уже не в силах остановиться.
— С пивасом бывает, да, — согласился парень, расстегнул куртку и засунул руку куда-то внутрь, шаря не то по карманам, не то по четвертому измерению. — Ааа, ну-ка, — он достал оттуда надорванный пакет с цветными мармеладками, имебщий такой вид, словно его кто-то уже пожевал и выплюнул. — Будешь?
— Нет, спасибо, — прыснул Илья, продолжая веселиться, и, смеясь, даже пропустил начало торможения, и вписался плечом в спинку соседнего сиденья.
Трамвай звякнул и остановился, и Илья, потирая ушибленное, прильнул носом к окну.
Они, в самом деле, прибыли в разворотный тупик рядом с метро Университет, и он отсюда даже видел светлые колонны станции.
— Э, все. Конечная, брат, поезд дальше не идет, рельсов того, нет, — Дэш, поднявшись, хлопнул Илью по плечу и подошел к центральной двери. Та приветливо распахнулась, и Илья поспешил за своим новым приятелем, опасаясь, что странная техника его замурует и сожрет.
Весенняя ночь встретила их мягкой прохладой и неистребимым гулом проспекта Вернадского. Сзади тренькнуло, словно сигналя об отходе трамвая, Илья обернулся: но за их спинами уже не было ничего, кроме пустых рельс, глухо блестящих в свете фонарей.
— А что это вообще было? — как можно небрежнее спросил Илья у Дэша, догоняя его, уже шагающего в сторону жилого массива.
— А? Что, брат?..
— Трамвай-вампир?
— Ну, это, он не вампир, он, брат, типа, симбионт, да? Прото-разумный, или типа того. Они, такие, с альде по хрустальному мосту пришли, ну и того, ассимилировались. Подделываются под местный транспорт, вот, ну и под здания иногда, но реже.
— Хрустальный мост?
— Когда ихний Армадон накрылся Армагеддоном, они сюда свалили по Хрустальному мосту, ну и живут теперь, как будто нам своего дерьма мало, — пояснил Дэш так, что лучше бы и не объяснял. — Но вот эти конкретно у них, типа, полезные, и пользоваться могу все, кто не, э, нулевичок.