Кот, зверь и конец света
Шрифт:
— Я, между прочим, подошла сзади, — недовольно ответила она.
— И заслоняешь вид на меня СЗАДИ, — подтвердил я, поворачиваясь к ней, не опуская задней ноги. — О чем пришла?
— Которая по счету была мефоза за день? — тут же переходя на деловой тон, спросила она.
— Третья. С половиною, — посчитал я. — Одну я добил за Вафлей. Ей нужен напарник — и быстрее, потому что она слишком часто мечтает.
— Вызываешься?
— Упаси Хвост! — фыркнул я. — Я сам по себе, и у меня подранков не бывает, поэтому отстань. С чего ты вообще считаешь мефоз?
— Их становится все больше.
Я-таки опустил ногу и воззрился на Двекошки с глубочайшим вниманием, поскольку ее речь трогала самые сокровенные части моих душ. Может, это и было приключение, для которого я был рожден?
— И наша задача — остановить этот Всенец?
— Такова наша роль, — подтвердила Двекошки. — Поэтому будь готов, будь начеку и слушай зов.
— Не забудь только меня позвать, если что, — попросил я, отвлеченно почесывая за ухом.
— Да уж тебя забудешь, как будто, — фыркнула Двекошки и, отвернувшись от меня, ступила в собственную тень и была такова.
Не успел я начать думать о том, что она сказала, и что нас всех ждет, как кто-то панибратки похлопал меня по голове.
— Котик, — сказал совершенно мне незнакомый человек, посмевший так распускать руки, и душераздирающе зевнул. Надо сказать, даже для человека выглядел он не очень: рудименты шерсти блеклые и невыразительные, третье веко красное, жалобный бесшерстный покров сухой и бледный. Прямо-таки несчастнейшее из созданий, а не человек. — Вот что делать, котик? — продолжил он, словно я его слушал. — Рабочий день еще не начался, а я уже устал. Ничего не успеваю, ничегошеньки, и постоянно хочу спать.
Да ты какой-то глупый человек, подумал я. Мало того, что спрашиваешь совета у кота, так еще и такие очевидные вещи!
Но я слишком хорошо воспитан, к сожалению, поэтому я открыл рот и ответил:
— Так ложись спать и спи. А дела сделаешь потом. С новыми силами. Коты всегда поступают так!
— Что? Что-то? — человек даже наклонился ко мне, обдавая запахом не в меру налитого на себя парфюма. Древесные нотки, амбра?.. Я громко чихнул. — А ведь в самом деле! Если я просто возьму и посплю, все станет проще. Да ты настоящий герой!
В самом-то деле, мысленно подтвердил я, смеривая человека немного даже одобрительным взглядом, я — герой. Отважен — и прекрасен. И в некотором смысле отважен, потому что прекрасен, потому что нельзя быть на свете красивым таким.
Впрочем, Илья даже не удивился, когда обнаружил все того же живописного нефра возле своей “домашней” станции метро. Тот стоял, прислонившись к одной из колонн балюстрады, опоясывающей выход, и курил, глядя в сторону, на мелькающий туда-сюда поток посетителей и обитателей стихийного рынка. А потом перевел взгляд на Илью, и тому в первый раз стало в самом деле не по себе от того, что на него кто-то смотрит. Сердце забилось быстрее, и холодное, липкое ощущение скользнуло вдоль позвоночника, вбуриваясь в мозг.
Боже мой. Неужели правда?… Но что все это значит?
Нефр дал Илье прочувствовать всю паранойю и беспокойство до конца, все неудобство, непонятность ситуации, пока тот, следуя обычному маршруту и не слишком понимая, стоит ли уже или не стоит дергаться и убегать, приближался все ближе, подчиняясь кое-чему столь же эффективному, как и гипноз. Ведь вдруг все в порядке, и я буду выглядеть дебилом, шарахаясь от случайного человека на улице?..
А потом мальчик-девочка в красном плаще улыбнулся и стряхнул пепел с сигареты, и не стало ничего. Все окружающее размазалось в грязно-бурное смазанное бурчащее, шелестящее, гудящее пятно, фон для крохотных серых птиц, серых осколков какого-то чужого мира, уверенно приближающихся к Илье.
Он сам словно завяз в пространстве, не в силах закончить движение, и серые острые точки все летели и летели к нему.
Но не долетели.
Над плечом Ильи кто-то громко вздохнул, и частички пепла сменили траекторию, подхваченные чужим спасительным дыханием.
— Брат, тут близко, возьми вот, — раздался бодрый голос сзади, и Илья, заторможенно обернувшись, сначала увидел листовку с каким-то кафе, потом держащую ее темную руку, неоново-голубой рукав толстовки и, наконец, самого бодро улыбающегося темнокожего парня. — Лучшая шаурма, отвечаю!
Илья автоматически взял листовку, потому что всегда брал, чисто из желания помочь. У него даже был специальный листовочный карман, в который попадала вся собранная макулатура. Раз в пару дней, когда карман разбухал до неприличия, Илья вытряхивал его в ближайшую урну. Поэтому мозги совершенно не принимали участия в этом процессе. Пока он перегибал листовку вчетверо и совал в куртку, он продолжал несколько ошалело глядеть на раздатчика, и внезапно его узнал — вернее, его куртку.
— Ты, — сказал Илья. — Ты там тоже был!
— Эй, брат, полегче! — африканец поднял руки в защитном жесте, и Илья автоматически отметил, что ладони у него такие же темные, как тыльная сторона рук, в отличие от многих представителей его расы. — Это не я, точно тебе говорю, вот как!
— На Лубянке ты тоже листовки раздаешь? — Илья сделал шаг в его сторону, а он — назад.
— Э, да где только не раздаю! Кушать-то хочется. Вот, раздам листовки, дадут шаурму! Знаешь, какая вкусная? Ммм! — потянул негр и внезапно переключил тему. — Э, вот что, ты мне денег дай, да? Я бедный студент, вроде как, работаю там, работаю тут, денег мало, а ты дай хоть сто рублев?
— На, — Илья покопался в кармане, сунул ему бумажку, полученную на сдачу вчера, и открыл было рот, чтобы продолжить допрос, но сбоку раздалось раздраженное:
— Эй, ты! Опять попрошайничаешь? Вали отсюда, попугай!
— Э, сорян, брат, — обрадовался африканец и, разом напружинившись, побежал бодрой трусцой в сторону цирка, сопровождаемый безнадежными криками полицейского.
Илья некоторое время смотрел ему вслед, но потом все-таки повернулся в сторону метро и зашел внутрь. Странно — ему все казалось и казалось, что между лопаток в спину впивается холодный, острый взгляд, пахнущий металлом. Илья даже оглядывался несколько раз, под предлогом развязавшегося шнурка пропустил мимо кучу народу в кишке перехода, но мерзкое ощущение не оставило его, только усилилось.