Котёл колдуна

Клименко Владимир

Роса с банным плеском обрушилась на обнаженный торс, и Китоврас добродушно ухнул, как будто от леденящей свежести у него перехватило дыхание, а от дровяного сарая послышался недовольный голосок домового.

– Опять купаться вздумал. Полотенец на него не напасешься!

Павел разгладил лежащую на столе туристическую карту озера и вопросительно взглянул на кентавра. Китоврас стоял, в задумчивости теребя курчавую бородку, голова Павла едва достигала его плеча.

– Ну и карты у вас, - Китоврас хотел еще что-то добавить, но сдержался.
– Как вы умудряетесь по таким схемам

ориентироваться, ума не приложу.

– У меня еще кроки есть, - Павел торопливо начал листать блокнот. От устья Чилей через километр родник, еще через двести метров судоходный бакен, потом рыбачья избушка.

Китоврас пренебрежительно махнул рукой.

– Здесь тебе кроки не помогут. Я ведь уже говорил, что по воде не пройдешь, так что забудь о байдарке. Идти придется берегом, а лучше напрямик через перевал до водопада Три Ступени, потом опять вверх по Сухому хребту прямо на юг. Вот там и найдешь пещеру, где живет Алабелла.

– Может быть, все-таки пойдете со мной? Вы ведь собирались идти к Алабелле.

– Так это было два дня назад. Теперь уже не имеет смысла. Я прямо чувствую, что Путешествие начнется очень скоро. Возможно, сегодня ночью. Да и Колдун говорит то же самое. Так что, если хочешь, иди один. Хотя не советую.

– Это из-за того, что после начала Путешествия Алабелла не станет отвечать на вопросы? Я постараюсь успеть. Тут и пути-то самое большое дня на два. Ведь точно, когда улетит дракон, не знает никто. Кстати, почему вы дракона называете по-разному? Колдун зовет его Вуйвр, а вы...

– Я называю его Нирах. Под этим именем дракон был известен у шумеров. А вообще-то имен у дракона множество. Китайцы, например, зовут дракона Лун. Но они прекрасно знают, что драконы бывают разные. Тот, что сейчас в озере, для них - Хуан-Лун, то есть желтый, и они никогда не перепутают его с Чи-Луном или Сюань-Луном. Племена арикана назвали бы этого дракона Мармарину, шотландцы - Кирейн Кройном, египтяне - Акером, иранцы Ажи-Дахаком, а корейцы - Куронъи. Существует еще немало имен, перечислять их все не имеет смысла.

– А у русских это - Змей Горыныч?

– Нет, скорее Огненный змей.

– Я читал латышские сказки, там тоже есть огненный змей, он появляется в виде летящего пламени. Кажется, его зовут Пуке.

– Точно. Могу тебе для коллекции добавить Балаура, под этим именем дракон известен у восточнороманских народов, и, возвращаясь к началу разговора, отмечу сходство этого названия с уже известным тебе Вуйвром. Кстати, это тот же огненный змей, но по старо-французски.

– А как же называете его вы?
– спросил Павел и прикусил губу.

Щекотливую тему инопланетного происхождения Китовраса он еще не затрагивал. Спросить об этом впрямую он пока не решался, а сам кентавр, по-видимому, был не очень склонен обсуждать этот вопрос. Возможно, подобная беседа казалась ему преждевременной, возможно, он просто не рассчитывал на понимание, так или иначе, кроме самых сухих и разрозненных сведений о Китоврасе, Павел не знал ничего.

Поняв, чем вызван прямой вопрос, Китоврас помедлил и внимательно посмотрел на Павла, но потом не менее прямо ответил.

– Я не делаю тайны из своего языка и, если хочешь,

могу даже дать тебе начальные уроки. Но, согласись, сейчас тебя интересует вовсе не это. Поэтому скажу, что моя планета находится в созвездии Плеяд. Наша раса значительно древнее земной, а наша миссия - быть наблюдателями в Инкубаторах, подобных этому, на Земле. На этой планете - это последний Инкубатор. Но в космосе существует еще несколько таких же. Несмотря на древнее происхождение и множество знаний, которые значительно превосходят знания вашей цивилизации, мы также не знаем многого. Мы только стремимся к этому, но не уверены - достигнем ли абсолютного понимания всемирных законов. Нам известно, когда дракон прибудет на ту или иную планету за яйцом, - тибетцы называют его Дунги Гонгмо, - являющимся катализатором протожизни, но никто еще не сумел объяснить, каким образом оказывается яйцо в Инкубаторе, откуда появляется дракон и куда он отправляется. Об этом мы только догадываемся. Каждое такое Путешествие совершается примерно один раз в пятьсот земных лет.

– Зачем же тогда здесь живет Колдун?
– от волнения Павел не замечал, как его пальцы мнут край карты, словно ненужную бумажку.
– Он что, тоже с другой планеты?

– Как раз нет, - Китоврас с сочувствием и одновременно с сожалением смотрел на Павла, лицо которого пошло красными лихорадочными пятнами.

– Хранитель берется всегда из местных. Он, разумеется, не совсем обычное существо в вашем понимании, поэтому вы его и называете колдуном. Но так проще, и мы не против. Колдун так колдун. Первоначально его приходится искать, а потом Хранитель сам находит себе замену, ученика.

– Так, как сейчас нашли Тима?

– Иногда так, иногда - иначе. Колдун сам знает, кто будет его учеником. Главное, чтобы тот обладал маниту, - и, заметив недоуменный взгляд Павла, кентавр добавил.
– Маниту - это магическая власть, невидимая сила. Часто люди сами не понимают, что обладают такой силой, тогда им нужно помочь.

– Это Тим-то - колдун? Он недавно школу кончил, ему еще учиться и учиться.

– Это не те знания и не та сила, - прервал Павла Китоврас.
– Ты ведь уже убедился, что Тимофей может многое, хотя и знаком с Колдуном всего один день. Люди только начинают догадываться, что сумма сугубо практических, с их точки зрения, знаний не дает главного - возможностей не противоборствовать, а объединиться с природой, космосом, если угодно. Мы все прошли через подобное противостояние. Такой путь - тупик.

Павел хотел еще что-то возразить, но с поляны послышался высокий голос Тима. Он дразнил Гарма, держа перед его носом большую кость.

– Служи, Гарм, служи, - приговаривал Тим, не давая псу вырвать кость из рук.
– Вот так, молодец!

Павел отодвинул занавеску и выглянул из окна как раз вовремя, чтобы увидеть, как страшный лохматый пес неуклюже садится на задние лапы, словно болонка, выпрашивающая сахар у хозяина.

Пуховые шарики редких облаков казались подсиненными - такой пронзительной голубизны неба Павел не видел давно. Да он уже и забыл, когда еще доводилось вот так, лицом вверх, лежать на свежескошенной траве и слушать журчащую песню кузнечиков.