Котик Бу-Бу
Шрифт:
Егор шёл по тротуару, а за ним по проезжей части дороги катился автомобиль с тонированными стёклами. Не успел он раскаяться в визите к милой Жанне, как ему преградили путь два молодца богатырского телосложения. Мелькнули корочки. Егора вежливо попросили пройти в машину. Сделав вид, что подчинился законному требованию представителей власти, Егор подошёл к автомобилю. Ему навстречу, клацнув замками, отворилась задняя дверь. В глубине салона белела жирная моська оперативника, приготовившего браслеты.
Вообще-то окольцевать наручниками Егора должны были сразу. Опера совершили промах. Они не хотели привлекать внимания прохожих. Попасть в объектив камеры телефона, а затем на ю-туб – удовольствие так себе.
Не доходя до машины двух шагов, Егор зарядил фронт кик, подошвой ботинка оттолкнувшись от лица полицейского, сидящего в салоне. Используя эффект неожиданности, он пролетел между двумя детинами, как футбольный мяч между штанг. Пока опера разворачивались, а из машины выскакивали их коллеги, Егор, как берсеркер, колошматил их по всем этажам. На него наседали, хватали за шею, Егор выворачивался. Опера проходили в ноги, валили, а он вставал словно неваляшка. Егора били, а он, не чувствуя ударов, брыкался, как конь, бодался, как носорог. Раздав полицейским бульдогам люлей, Егор намылил лыжи. Его пытались догнать. Избитые, поломанные опера не смогли организовать полноценную погоню.
Поздно вечером, Егор добрался до областного города, где обитал его студенческий дружок времён техникума. Техникум Егор не закончил, а тёплые отношения с Фимой Колбасиным сохранил. Не забывал приятеля, регулярно созванивался, в обязательном порядке пару раз в год выбирался к нему в городок – попить пива, в местный кабак.
По старой памяти Егор попросился к Фиме на переночевать. Не проявив «должного» энтузиазма, Фима согласился. В жилах Егора бушевал ядерный пожар, поддерживаемый топливной смесью ненависти, ярости и ещё бог знает чего токсичного и разъедающего душу не хуже, чем отравляющий тело газ зарин. Нервы оголены, напряжены до предела, за которым разрыв. Сердце даёт стрекоча.
Проходя мимо арки высотного дома, Егор краем глаза заметил мрачную возню. Ну колобродят там алкаши местные – что такого? Если бы не женский слезливый – «Ай!», подкреплённый занывший диафрагмой, Егор с чистой совестью прошёл бы мимо. Не проходите мимо, граждане, даже если страшно и не очень хочется.
Попятившись речным раком назад, Егор, развернувшись на пятках словно танк, с раскачки двинулся под арку.
– Шлюха, я тебе нос отрежу, – шипела с явным акцентом темнота слева.
– Ой, ой отпустите меня, – просило светлое пятно по центру, окружённое зловещими тенями.
Тень, что дёргалась справа, ничего не говорила, усердно пыхтела, выламывая девице суставы локтевых сгибов. Чем ближе подходил Егор, тем яснее становилась мизансцена происходящий трагедии заурядного полового насилия. Двое разгорячённых типов с темными лицами исчадий ада тянули пойманную ими жертву к лестнице, ведущий в подвал и к надругательству. Девушка выглядела в их клешнях Дюймовочкой, схваченной не то крысами, не то скорпионами.
– Здравствуйте… – проявил, не понятно зачем, едкую ироничную вежливость Егор.
Своего он добился, на него обратили внимание. Вступать в дальнейшие пререкания с разгорячёнными близким сексом с кровью, озабоченными личностями смысла не имело. Егор с лёту сунул прямой левому обормоту, попав точно в небритый подбородок. Насильник отвалился от девушки словно сытая пиявка, насосавшаяся горячей кровушки. С его говорливым товарищем пришлось повозиться: он ничего не понял, полез вперёд с размахайкой. Успокоили его гормональный порыв два крюка в голову и два по корпусу. Особенно разрушительным вышел левый боковой пришедшийся под рёбра. Печень заорала: «Мама!», – бес долой с копыт и скрутился в стонущую запятую.
– Вставайте, девушка. Не бойтесь.
Егор, разрядившись оправданной агрессией, проявлял благородство, внутренне любуясь собой. Спесь никогда не идёт выздоравливающему от помутнения рассудка пациенту на пользу. Сладенькая пилюля самолюбования встала колом. Подавая руку сидящей на бордюре девушке, он расслабился. Легкий шорох за спиной герой услышал слишком поздно. Оборачиваясь, Егор получил удар. Нож вошёл ему в левую сторону грудной клетки, под сосок. Первый бес, оклемавшись, насадил Егора на пику, как кусок мяса на шампур. Совершив не первую в своей жизни подлость, бес ускакал. Его дружок уполз за ним.
– Эй, ты в порядке? – спросила Егора девушка, нагнувшись к нему.
Спросила и мышкой шмыгнула на улицу, под свет фонарей, лишь каблучки застучали, быстро удаляясь в неизвестность. Егор остался один. Впрочем, он к такому состоянию начал привыкать. Отвечать за себя и не быть обузой для окружающих. Вставал он с трудом, будто пьяный.
До дома Фимы Егор добирался целый час. Пройти оставалось меньше километра, а штормило, как на последнем круге марафона. Озноб, жар, состояние сердечного приступа. Святая троица симптомов близкой тьмы неотступно следовали за Егором до дверей квартиры Фимы. Лифт поднял раненного на десятый этаж. Хоть тащиться наверх на своих двоих не пришлось.
– Привет, – Выдохнул Егор, осторожно двигая побелевшими губами. Любой звук, вылетающий из него лёгким сквозняком, давался ему с трудом, отдаваясь ноющей болью в сердце.
Увидев на пороге не своего хорошего знакомого, а его призрак, Фима испугался. Что ещё произошло? Во что он впутался? Бледный, как покойник, Егор наводил на него ужас. Не хотел же Фима, чтобы он к нему приходил. И на тебе.
– Ого, – у Фимы отпала челюсть. Шок от увиденного сделал его, необыкновенного болтуна, неспособным произнести больше, чем это тупое – «Ого». – Нож! – Фима увидел торчавший из груди нож. Кто угодно может впечатлиться.
Егор зашёл в прихожую. Ему очень хотелось лечь, но он оставался на ногах, терпел.
– У тебя нож! Нож! В сердце! – Фиму отпустило, он запричитал скороговоркой.
– Я знаю. Не кричи, – сбил поднимающееся пламя истерики Егор, ответив спокойно, тихо, сурово.
– Тебе в больницу надо. Я сейчас скорую вызову, – несколько успокоившись, Фима выдал вполне разумное предложение.
– Нет.
– Да как же….
– Никуда. Мне. Не надо. Понятно?
На шум в прихожую вышла жена Фимы, длинноногая красавица Ирма. Заранее заготовив дежурную улыбку для гостя, она, увидев в каком он состоянии, поняла, что вечеринка не состоится.